Через два дня после того, как Вера уехала в город на работу, в гости зашел профессор. Он выглядел смущенным и робким.

– Ты, Генашио, прости меня. Я прошлый раз разболтался. Выпил лишнего. Ты уж извини.

Генашио улыбнулся и пригласил профессора за стол. Они попили чаю и Михалыч сказал то, за чем пришел, – Генашио, ты не мог бы мне помочь? Надо поддержать кое-что, а мне, к сожалению, обратиться не к кому.

Генашио согласился, и через пятнадцать минут они шагали к дому профессора. Зайдя на учачток, профессор торжественно повел Генашио в сарай. Ширина его была метра четыре, а длина метров пять. Половина была завешена старыми солдатскими одеялами. К ним и подошел профессор.

Он отер лоб ладонью, глубоко вздохнул и отдернул одно одеяло, затем другое. Перед Генашио стоял странный аппарат. Какие-то трубки, емкости, проволоки, лампочки, и среди них кресло, покрытое таким же солдатским одеялом.

– Вот. Это моя машина времени, – сказал профессор.

– Что? – не понял Генашио.

– Ну, машина времени. Для путешествий во времени, – сказал профессор.

– Для каких путешествий – спросил Генашио.

– Генашио, извини, ты какой-то странный. Как будто с Луны свалился. Или из какого племени. А может быть ты из прошлого? – предположил профессор. И сам засмеялся своему предположению.

Генашио начал оправдываться. Он не из прошлого, он просто приехал из другой страны и остановился у Веры.

Профессор отсмеялся и начал объяснять принцип действия своей машины. Генашио успокоился и попробовал слушать профессора. Тот уже разогнался и сыпал научными терминами, определениями. Иногда он останавливался, обдумывал и снова продолжал.

Из всего этого Генашио понял только одно – профессор собирается на этой машине попасть в прошлое или в будущее. Но разве это возможно? И тут подумал – а как он попал сюда? Но то он, ему помогла чудесная старинная книга, написанная великими магами древности, а здесь какие-то механизмы, что они могут.

Наконец профессор остановился и посмотрел на Генашио. Он вспомнил, зачем позвал его к себе. Надо было передвинуть машину в сторону на двадцать пять сантиметров. Дело в том, что профессор устанавливал ее очень тщательно. И по его расчетам, место немного не совпадало.

Они подошли к машине и начали двигать ее. Ничего не получалось, все-таки вес ее был очень приличным. Профессор подумал и решил использовать рычаги. Он сходил за ломиками и начал подкладывать их под раму машины. Подозвал Генашио, и они оба стали упираться в ломики.

Машина медленно поддавалась. И вот случилось то, чего никто не ожидал. С профессорского лома рама из толстого уголка соскользнула и резко опустилась на деревянный пол. Что-то соскочило в машине и одна из деталей вырвалась из своего места и ударила профессора сначала по голове, потом по руке. Тот повалился на пол.

По пути профессор толкнул Генашио. И оба очутились на полу. Генашио кое-как выбрался из-под профессора и поднялся на колени. Он приложил ухо к груди профессора и прислушался. Сердце билось. Живой. Хорошо. А кровь мы сейчас остановим. Генашио выскочил из сарая и подбежал к мангалу. Там набрал золы и поспешил обратно.

Он обильно наложил золу на рану с левой стороны головы и слегка нажал. Профессор зашевелился и застонал. Он дернул головой, и зола размазалась по лицу.

В этот момент профессор со своими всклокоченными волосами походил на черта, который мучает правоверных. Профессор открыл глаза, непонимающе глянул на Генашио, затем на машину и вдруг поднялся и ринулся к столу у окна. Генашио ничего не успел сделать, как профессор уже что-то бормотал и писал со страшной скоростью в толстой тетради. Напрасно Генашио пытался остановить его, ничего не получалось.

Профессор закатывал глаза, оборачивался на машину, чесал лоб и снова писал. Генашио наблюдал за Михалычем, и медленно успокаивался. Кровь остановилась, и только черная полоса золы вперемешку с кровью показывала, что у профессора была травма головы. Царапина на руке уже не кровоточила. Генашио успел мазнуть ее золой.

Так продолжалось минут двадцать. Стрелка на старых часах передвинулась на четыре тридцать. И вот тогда профессор остановился. Он победно посмотрел на Генашио и широко заулыбался.

– Вот так, дорогой Генашио! Вот этого и не хватало! Сейчас мне понятно, почему машина не работала. В моей теории было сразу две ошибки. И какие! Основополагающие. Я сейчас вывел совсем другое уравнение и как следствие этого уравнения, все сошлось. Сейчас только опыты, и еще раз опыты, – профессор откровенно радовался своим результатам.

Генашио заставил его умыться, и они снова пошли на веранду. Там профессор достал из-за шкафчика бутылку с красным напитком, налил Генашио и себе.

– Это же надо отметить. А как же! Такое событие! Твое здоровье, – сказал профессор и выпил налитое.