Профессор обернулся к Генашио, поставил палец на красную кнопку и спросил, – ты готов?

Генашио кивнул. Торжественностью момента он тоже проникся, поэтому сосредоточился и ждал команды.

Профессор сказал, – начали. И нажал кнопку. В машине что-то затрещало, профессор потянулся поправить, и в этот момент воробей дернулся сильнее и гирька сдвинулась. Он встрепенулся и мгновенно улетел в полуоткрытую дверь. Генашио переводил взгляд с профессора на секундомер и обратно.

Профессор глянул на площадку с гирей и заорал, – получилось! Получилось! Воробей исчез, он сейчас в другом времени…

Он готов был заплясать, но в сарае было не так много места, поэтому он просто притопывал на месте и широко разевал рот.

Генашио хотел сказать, что воробей улетел, но глядя на то, как профессор радуется, не решился. Кто он такой, чтобы лишать человека радости, которой и так мало в жизни.

Профессор начал чистить Генашио. Он говорил, что надо было остановить секундомер в тот момент, когда воробей исчез, а Генашио растерялся. Профессор залез в дальний угол сарая и достал оттуда бутылку коньяка. Быстро разлил по стаканам и, чокнувшись с Генашио, выпил. Потом заставил выпить и Генашио.

– Получилось. Честно говоря, я не ожидал, что получится. Ну, сейчас откалибровать и все. Можно отправляться в прошлое. Эх! – промолвил профессор.

– А может не надо торопиться? – спросил Генашио.

– Ну как не торопиться? Надо, надо. А то там всякое может случиться, – настаивал профессор, – вот только откалибровать осталось и все.

Профессор налил еще коньяк и снова они выпили. Потом профессор помолчал, сел удобнее, и начал говорить.

– Генашио, знаешь зачем мне деньги? Мне нужны деньги для опытов. Машина времени – это не последнее изобретение. У меня много идей. Вот вчера ночью идея пришла по космическим путешествиям. Пусть пока полежит в голове. Пусть лучше дозреет, а потом я и за нее возьмусь.

Генашио кивал и слушал профессора. Ему льстило, что профессор выбрал его как помощника. Значит, оценил его ум, его умения, да, и вообще, как человека.

– Генашио, мне там нужен будет помощник. Так на всякий случай. Поэтому надо немного переделать машину. Поставить еще блок таймеров. Нам же надо будет вернуться.

– Не… Я не могу, – отказался Генашио, – у меня работы здесь много. Да и не подхожу я. Кроме того, и страшно мне.

Казалось профессор не слышал Генашио, а когда до него дошел смысл слов Генашио, он поднял брови и округлил глаза, – ну как же так? Я же на тебя рассчитываю. Нет, друг, ты не можешь отказаться. Тем более, что я хочу нанять тебя за деньги. И за хорошие деньги. И даже аванс дам. Так что ты не отказывайся.

Генашио пожал плечами, и потянулся к стакану. Профессор налил обоим, потом понюхал коньяк и выпил, и сразу же понюхал корочку хлеба. Затем сунул ее в рот и начал жевать. Потом задумался и продолжил, – я вот думаю, что надо вернуться немного пораньше. До того, как молодой человек додумается до своей идеи. Там, понимаешь, в статье не сказали самую существенную деталь. А без нее идея работать не будет.

– Понимаешь, Генашио, парень задумал необычное перемещение в пространстве. И, по-видимому, сделал модель. Но почему-то его не стали слушать и продвигать. Ну этот ученый мир я знаю… Те еще завистники, – профессор подвинул Генашио газету.

– Вот, смотри, – профессор развернул газету, и ткнул пальцем в страницу с черно-белой фотографией, – еще в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году этот парень задумывался о других, революционных методах перемещения в пространстве. Но… почему-то зарубили эти разработки.

Профессор встал и полез в машину. В этот момент в дверь влетел воробей с веревочкой на ноге и приземлился на стол. Он быстро крутил головой и поглядывал на Генашио. Генашио протянул руки к воробью, который ждал помощи, и начал развязывать на лапке веревочку.

Профессор быстро оглянулся и заметил воробья.

– О, появился! Время, время! Сколько прошло времени?

Генашио хотел сказать, что воробей залетел с улицы, но передумал. Зачем обижать профессора.

Тот увлеченно писал в толстой тетради, и потом начал делать расчеты. Генашио развязал веревочку, и благодарный воробей зачирикал и улетел в открытую дверь.

Снаружи сарая послышался женский голос, – Петр Михалыч! Подойди, пожалуйста!

Профессор повернулся на голос и вышел из сарая.

Профессор поговорил с женщиной и вернулся к Генашио, сказал ему, что отойдет ненадолго, и чтобы Генашио подождал его. А сам вышел из сарая и закрыл за собой дверь. Генашио покосился на машину времени, вздохнул и отвалился на спинку стула.

Никуда он не хочет лететь с профессором, ничего у того не выйдет. А вот с помощью чудесной книги получилось бы. Но нет. Он никому про нее не расскажет. И даже постарается не показать.

Глаза его постепенно закрывались, и он задремал, и тут же был разбужен. В двери сарая требовательно стучали. Он втянул голову в плечи и посмотрел в щель двери. Перед дверью стояла женщина лет пятидесяти в цветастом халате, в очках, с ножовкой в руке и ждала, когда кто-то откроет. Генашио решил не открывать. Но не тут-то было. Женщина снова начала стучать по дереву. Генашио покачал головой и потянулся к ручке двери. В последний момент он успел подумать, что нельзя женщине показывать устройство Михалыча.