Я заглянул внутрь и с изумлением обнаружил там часть черепа. Он был темно-медового цвета, с белыми зубами и большим лбом. С правой стороны у него отсутствовала небольшая часть, но было очевидно, что это череп человека. Крепился он к основанию ларца и лежал там под стеклом.

Я не боялся, а долго разглядывал и представлял, кем мог быть этот человек? Как он жил, чем интересовался? От чего умер?

Прикоснувшись губами к краю волшебной коробочки, папа произнес:

– Это сын, мощи, человека святой жизни!

Повторяя за ним, я тоже поцеловал стекло.

Отец снова помолился и прикрыл коробочку. Мы стали ждать маму. Я уже знал, что сегодня будет очень интересный рассказ.

Мама, как назло, не приходила до самого вечера, но когда послышались ее легкие шаги по ступенькам, я выбежал и скороговоркой выпалил:

– Представляешь, папа принес череп в коробочке!

Меня, наверное, услышали все соседи во дворе, что были дома, поэтому мама посмотрела по сторонам, строго взглянула на меня и затолкала в квартиру.

После ужина папа пил чай и рассказывал:

– Занимательная история у нас произошла в храме, даже можно сказать чудесная! Хочу поделиться с вами. Несколько месяцев назад рабочие возле храма копали яму под водопровод и наткнулись на могилу. Собрали мы священников храма и решили полностью раскопать ее и вытащить гроб на поверхность. Чтобы вы понимали, раньше это место считалось далекой окраиной и вокруг него проживали монахи – отшельники, поэтому была большая вероятность наткнуться на гроб одного из них. Например, на Афоне, даже в наши дни после смерти монаха, хоронят его без гроба, а затем, спустя три года вынимают кости, омывают их в вине с водой и переносят в костницу монастыря.

Папа так жестикулировал во время рассказа, описывая размеры гроба, гору Афон и отшельников, что мама засмеялась, глядя на меня и прикрыла, мою нижнюю челюсть, которая отвисла от неподдельного восторга.

Представляете, – продолжил папа, – многие Афониты принесли монашеское устроение жизни и на Святую Русь, поэтому мы были переполнены радостью, когда в истлевшем гробу обнаружили останки монашеского облачения.

Дальше началось самое интересное, – папа потер руки и выпил, немного чая из граненого стакана, – выкапывал водопроводную яму наш прихожанин Матвейка. Он вообще немного болящий на голову, это у него с самого детства. И вот когда обнаружил он находку, радовался совсем как ребенок. Затем он же и вытаскивал гроб с другим рабочими. Выкопали мы и разошлись по домам.

На следующее утро приходит Матвей ко мне и рассказывает, что той же ночью явился ему во сне монах, и попросил не разыскивать его имя и детали жизни, а сказал:

– Так угодно Господу!

Я тогда с некоторым сомнением выслушал его рассказ, до момента, когда вдруг опомнился. Ведь удивительное было не в самом рассказе и даже не в его сне, а в том, что Матвейка мог говорить! Он самостоятельно говорил! Шевеля губами и напрягая голосовые связки! Забыл сказать, Матвей с самого детства был немой!

Схватил я тогда Матвейку за плечи и стал от радости трясти его:

– Матвей ты как это… почему… что случилось, почему ты заговорил?!

И сейчас с умилением вспоминаю, как по щеке Матвея потекла слеза и он расплылся в улыбке:

– Это все он, монах, я не виноват.

– Дурачок, да это же чудо! Твой сон чудо, давай бегом к настоятелю!

Мы застали настоятеля храма, отца Михаила в его домике, что возле храма, он как раз что-то писал в блокноте. Я затащил Матвея за рукав рубашки прямо в комнату и сразу начал описывать ситуацию:

– Отец Михаил, разрешите? У нас тут чудеса с найденным гробом!

Он повернулся, медленно снял очки и глядя из-под лба, произнес:

– Натворили чего? Присаживайтесь, рассказывай.

Я, показывая на Матвейку, рассказал про его сон и скрывая пока самое главное, пытаясь произвести впечатление, ткнул Матвея пальцем в живот:

– Давай, покажи, что умеешь!

Матвей начал читать молитву, громко, слегка неправильно произнося звуки, но все же это были слова, слова, которые таились в нем всю его жизнь:

– Отче наш, иже еси на небесех, да святится Имя Твое…

Настоятель знал его с самого детства, он лично приютил его в домике у храма, дал работу и время от времени причащал на литургии, но тогда он открыл рот от удивления.

Затем пришел в себя и уже с улыбкой обратился к Матвею:

– Матвейка, как сие понимать?

– Это все он, я же говорил, монах из сна, говорит, я тебе помогу, а ты проси, чтобы не раскрывали до поры, кто я, а когда надо будет Господь сам откроет. Скоро у вас будет много испытаний, отдай мои останки священнику, пусть хранит у себя.