— Осторожно, — предупредил Чарльз. — Это опасно близко ко лжи.

Фейри оскорбленно подняла бровь.

— Ты не хочешь меня, — сказал он ей. — Не будь собакой на сене.

Дана вздернула нос и снова начала рисовать, повернувшись к ним спиной.

— Эзоп. Я пытаюсь сыграть Тристана и Изольду, Ромео и Джульетту, а ты вспоминаешь этого сухого древнего грека.

— Что ж, если Дана занята, мы можем вручить ей подарок маррока завтра, — сказал Чарльз, не делая попытки уйти.

Фейри вздохнула.

— Что мне больше всего в тебе нравится и что больше всего ненавижу, так это то, что ты никогда не знал, как правильно играть. Я брошенная пожилая женщина, чей бывший нашел женщину помоложе и покрасивее. Предполагается, что ты должен быть смущен тем, что твоя новая любовь знает о нас. — Она посмотрела на Анну. — И еще ты. Я ожидала от тебя большего. Ты его женщина и должна сердиться на него за то, что он не предупредил тебя, что мы были любовниками.

Анна холодно посмотрела на нее, вспомнив, что они пришли сюда, чтобы подружиться с той, кто поможет выполнить их задачу, и не сказала, что Дана не стоит ее гнева. Вместо этого просто произнесла:

— Теперь он мой.

Дана засмеялась.

— Я боялась, что он нашел кого-то, кто позволит ему поступать по-своему, и это было бы ужасно плохо для него. Только посмотри, что сделала с его отцом связь с этой плаксивой модницей. — Фейри подняла руку, но затем бросила на нее печальный взгляд. — Я бы пожала тебе руку, но испачкаю краской. Я известна здесь как Дана Ши, а ты, видимо, подруга Чарльза, Анна Корник, которая была Анной Лэтем из Чикаго

Анна вспомнила, что Чарльз рассказал ей об истинных именах, и немного забеспокоилась тем, насколько эта фейри точно знает ее имя.

— Я не единственная, — продолжила Дана, — кому было любопытно узнать о женщине, которой удалось приручить нашего старого волка. Так что будь готова к большому количеству грубости со стороны женщин, — в ее голосе появились серьезные предупреждающие нотки, когда она посмотрела на Чарльза, — и флирту со стороны мужчин.

— Ты что-то слышала? — спросил ее Чарльз.

Дана покачала головой.

— Нет. Но я знаю мужчин и волков. Ни один из них не настолько доминирующий, чтобы встретиться с тобой лицом к лицу, но они увидят в ней твою слабость. Когда твой отец решил остаться дома, то дал им возможность бросить вызов. Ты не альфа, и им будет неприятно тебя слушать. — Она взяла тряпку, пропитанную скипидаром, и вытерла руки. — Теперь перестану читать тебе нотации, и ты можешь подойти сюда и взглянуть на то, что я создала.

По мнению Анны, Дана была храброй женщиной, сначала разозлила их, а потом решила поделиться сокровенным. Фейри старалась ничем не показывать, как ей важно их мнение, но тело ее выдавало.

У Анны перехватило дыхание при взгляде на картину. Она была мастерски написана, изысканна в деталях, цвете и фактуре. Статная молодая женщина с рыжеватыми волосами и бледным лицом смотрела на них с картины, прислонившись головой к оштукатуренной стене. В руках она держала хрупкий желтый

цветок.

Цвета казались не совсем реалистичными, более яркими, но было что-то знакомое в изгибе женской щеки и форме ее плеча.

— Похоже на работу одного из старых голландских мастеров, — заметила Анна.

— Вермеер, — согласился Чарльз. — Но я никогда не видел этой картины.

Фейри вздохнула и подошла к столу. Она начала чистить свои кисти быстрыми, почти лихорадочными движениями.

— Никто не видел, с тех пор как картина погибла в пожаре пару столетий назад. И никто никогда не увидит, потому что это не та картина. — Она взглянула на Анну. — Ты права, это Вермеер. На что смотрит эта женщина?

Неожиданно гламур фейри рассеялся перед глазами Анны, и она разглядела ее истинное лицо.

Чуждая и… одновременно узнаваемая. Тролль сказал, что ему было не очень больно. Эта женщина — хищница, очень опасная хищница.

Чувствуя себя неуютно под этим странным взглядом, Анна покачала головой.

— Я не знаю.

Дана резко махнула рукой.

— Ты не туда смотришь.

Анна покосилась на женщину на картине, которая встретила ее взгляд ясными голубыми глазами, на несколько тонов светлее, чем у Даны. Единственный ответ, который пришел ей в голову, был глупым, но она все равно сказала:

— На кого-то здесь, в этой комнате?

Плечи Даны поникли, и она повернулась к Чарльзу.

— Нет. А ты видишь? Когда художник закончил оригинал, то притащил крестьянина с улицы, и даже тот необразованный дурак смог это увидеть. Ученики Вермеера, те, кто были там в тот день, когда художник закончил картину, назвали ее словами крестьянина: «Она смотрит на любовь». Сам Вермеер назвал эту картину «Женщина с желтым цветком» или как-то еще более прозаично.

Анна смотрела на картину, и чем больше на нее глядела, тем больше запутывалась. Ничто не могло отнять мастерство, с которым передавалась сочная текстура кожи, волос и ткани женского платья, но это походило на прослушивание одной из тех компьютерных программ, которые проигрывают ноты: идеальное техническое мастерство… и никакой души.