Я намеревался проследовать по течению Аракса в долину Карабаха и посетить столь замечательный мост Худаперим, ведь местные жители верят, что Бог соорудил его своими руками (33) . Затем я хотел, повернув по равнинной местности, достигнуть без труда Шуши. Но мои хозяева очень сильно отговаривали меня от этой дороги, уверяя, что реки, раздутые таянием снегов и без мостов, меня бы неизбежно остановили. Бергушетт, особенно увеличенный Акиеричаем, выходил из берегов (34) . Они настояли, чтобы я следовал по горной дороге, не представлявшей подобных сложностей, где ручьи переходились вброд почти повсеместно. Я внял их совету.

Мы начали с того, что достигли долины Бергушетта, срезая путь по большому плато конгломерата и молассы, поднимающемуся от 100 до 200 футов над уровнем долин Чалундера и Бергушетта, которые оно разделяет. Очень однообразное плато было усыпано кочевьями Татар, оставлявших в это время равнины и свои зимние жилища, чтобы податься вплоть до вершин Алагеза в поисках пажити для своих стад.

Шуша. Василий Верещагин. Дом для приезжих. 1865 год

Шуша. Василий Верещагин. Вид города, 1865 год

Чтобы иметь представление об этих кочевых караванах, мы воображаем шатры, сложенные на опорах, крепящиеся к спинам волов или передвигаемые ими; соломенные циновки уложены поверх других волов; котел увенчивает поклажу; большие сундуки (переметные дорожные сумы) содержат ковры и семейную мебель. Мирный вол везет также и все семейство, как верблюд в пустынях Африки. Мать держит своего новорожденного на своих руках, один из старших детей сидит перед ней, другой сзади нее держится за ее нижние юбки. Бабушка в разорванной одежде бредет рядом с любимым внуком на своих руках. Девушка поднимает платок, оберегающий ее кожу лица от солнечного зноя, чтобы мне увидеть ее прекрасные черты, и поворачивается к волу, которого она ведет за собой на привязи с целью успокоить свою маленькую семью на виду у путешественников, к коим принадлежу и я. На лошадях молоденькие девицы смеются и останавливаются, чтобы рассмотреть меня; тут же бегают крупные худые белые собаки, недоверчиво меня разглядывая; подпрыгивают телицы; старая женщина находится на своем воле со своей утомленной козой; другая со своим теленком или ягненком; подростки заботливо ведут овец; кот обустроился на багаже, а куры показывают головы через отверстия в сумах, куда они помещаются; мужчины внизу гонят наиболее опаздывающих, ободряя самых уставших, один даже несет свою козу на плечах и мальчишки ласкают маленьких уставших ягнят, которых держат на своих руках.

Мы вошли в прекрасную долину Бергушетта в 25 верстах от Тири поблизости с деревней Коджахан, где мы сменили лошадей.

На расстоянии нескольких сот шагов от этой деревни находятся остатки древней резиденции хана или владельца страны, входные ворота сделаны из красивого камня молассы; посреди двора руина большого здания имеет за достопримечательность лишь портик или преддверие, находящееся спереди. Вокруг данной оставленной руины я обнаружил несколько древних армянских могил, но без надписей (35) . Руина носит наименование Калиджан-Тарваса.

В овраге, разделяющем ее с деревней Дилижан, я нашел к своему большому изумлению все феномены вулканических почв, состоящие сверху вниз:

1? В слое вулканических обломков из пепла, лапилли и шлака;

2? В нескольких слоях из вулканических пеплов более или менее чистых;

3? Под ними плотный слой трахитных блоков или отожженных лав.

Немного продвинувшись вдоль Бергушетта, нашей целью стало добраться до его слияния с Акиеричаем и пересечь его одного; мы обнаружили брод в нескольких верстах от Коджахана; вода достигала до середины живота лошадей.

На углу слияния Бергушетта и Акириечая возвышается небольшая крепость из камня и булыжников, связанных известью; она называется Чизимели. Сверху от крепости мы увидели брод, доставивший нам больше неприятностей, нежели сам Бергушетт – настолько оказался высоким уровень воды. Два конных Татарина продолжали поддерживать меня с обеих сторон, чтобы помешать мне быть унесенным, ведь наши лошади плыли.

С деревни Махгруду, расположенной на левом берегу Акиеричая, начинается прекрасная долина, орошаемая Акиеричаем. Она покрыта рисовыми, пшеничными полями и поселками, среди которых выделяется Ханский, окруженный обширными плантациями тутовника; цвели миндальные деревья.

Слегка возвышенные холмы, обрамляющие долину, состоят из раскатанных камней, конгломерата вулканических булыжников и трахитов и пр.

Мы пришли искать себе кров на ночь в Кандакли, большую деревню на некотором расстоянии от Падеры. Я восхищался здесь четырьмя превосходными платанами. Шелк представляется одним из доходов деревень Акиеричая, он продается за 4 абаза за фунт (3 франка 60 сантимов); никогда жители не продавали свои коконы. Когда год в Кандакли благоприятный, собирается урожай до 6 батманов или 90 фунтов шелка.

3 апреля, продолжая путь по Акиеричаю, ю, мы прошли несколько, маленьких ручьев, левые притоки этой реки. До пятнадцатой версты два края долины образуются, как и ниже, из слоев конгломерата, покрытого желтой глиной, смешанной со шлаком, с земными раковинами, подобными улиткам; сверху идут слои рассыпчатого вулканического белого глянцевого керамогранита с небольшими черными вкраплениями; это настоящий страз. Грубая моласса из обломков лавы, лапилли, пепла, мелафира укрывает все.

Слои почти такие же, как и в Коджахане, и представляют в направлении долины Акиеричая слегка поднимающийся карниз, который можно принять за известняковую скалу. Подножие холмов покрыто грубыми булыжниками мелафира и лавы; это обломки конгломерата, на котором покоится желтая глина, имеющая от 20 до 30 футов толщины.