– С чего вы взяли? Чем же?

– Во-первых, она старше. Я видела фотографии в доме. Такой интересный мужчина заслуживает женщину намного моложе себя, а не наоборот. Во-вторых, она оставляет вас одного на долгое время. Это несправедливо! Сексуальное здоровье – это не то, что можно копить, как деньги в банке. Больше его со временем не становится! Я немного продрогла. Пойду к себе, погреюсь. Чао!

День и терпение иссякли. Мартин тихо вошел в гостевой домик и остановился на пороге спальни. Милли лежала на кровати. Раскинутые руки и нимб черных волос вокруг головы на атласной поверхности покрывала делали ее похожей на сброшенное с пьедестала распятие падшего ангела, если бы такое существовало. Идеально выпуклые окружности грудей, увенчанные темными конусами сосков, призывно вздымались при каждом вздохе апофеозом антиневинности. Благочестивому художнику потребовалось бы много красок смирения и праведности, чтобы замазать на полотне своего воображения эту врезающуюся в сознание картину искушения.

Милли сразу почувствовала присутствие мужчины. Не прикрываясь, она села на край кровати, встряхнула волосами и медленно, с вызовом, закинула ногу на ногу. Будто черная роза мелькнула в падающем из окна свете луны. В следующее мгновение ее, как снежной метелью, запорошила белизна точеных бедер.

– Я тебе не нравлюсь?

Голос прозвучал томно, с философской интонацией, как вопрос о смысле жизни.

У Мартина пересохли губы. Эта женщина возбуждала его до озноба в теле. Он вышел из тени в тот же лунный свет, который только что трогал ее, и задрожал еще сильнее.

Спросил первое, что пришло ему в голову:

– Ты такая распущенная?

– Нет. Просто я знаю, как сильно тебе хочется мной овладеть.

Неожиданно девушка властно спросила:

– Что ты ждешь? Я не люблю, когда стучатся те, кому можно войти без стука.

Мартин откинулся на подушки и застонал.

– Ты не человек, а какой-то дикий зверь. Всю спину мне расцарапала!

Он поднялся с кровати и подошел к зеркалу. Поворачиваясь во все стороны, несколько раз даже присвистнул от удивления.

– Глубоко! Как бы шрамы не остались. Надо обработать перекисью.

– Я не бешеная, дорогой! И потом, только в древнем Риме мужчины избавлялись от своих шрамов на спине, чтобы никто не подумал, что в бою они отвернули лицо от противника.

– Значит, не только в древнем Риме! В наше время говорят: «Если жена обнаружит у мужа царапины на спине, то они тут же появятся у него и на лице». Верная примета! А мне они там ни к чему. Лучше, достань из медицинского шкафчика…

За спиной хлопнула дверь. Мартин повернул голову. Милли в комнате не было. Хирург закрыл глаза. «Какая женщина!» Ему нужна именно такая: молодая, полная амбиций красавица, которая будет сиять рядом с ним. Внезапно он осознал страшную и безжалостную правду слов Милли. Жена все еще красивая, но стареющая женщина. Придет время, и кто-нибудь невинно скажет в его присутствии: «Как мило с вашей стороны, что вы пришли на концерт со своей мамой». Джейн приезжает послезавтра. Надо принимать решение…

Счастливая улыбка, с которой Джейн вошла в спальню, превратилась в маску отвращения.

Ритмичная музыка разрывала пространство на бесформенные куски, не помещающиеся в уши. За отсутствием красоты они давили силой звука. Неудивительно, что Мартин не услышал, как открылась дверь.

На атласных простынях метались два тела, соединившихся в одно. Они бросались друг в друга с такой неистовой страстью и силой, что воздух вырывался из их легких, как от болезненного кашля. Казалось, оба сгорают от страсти в пламени растекающегося под ними красного атласа.

Джейн застыла на пороге. Скованная ужасом, как будто увидела смерть, она, не мигая, смотрела перед собой.

Молодая женщина на постели извивалась задыхающейся рыбой в черном озере своих роскошных волос и покрывала лицо склонившегося над ней мужчины бесчисленными поцелуями. Неожиданно женщина сбросила с себя любовника и забралась на него сверху. В этот момент она встретилась взглядом с Джейн, но не испугалась, а только застонала громче, не сводя с соперницы сверкающих вызовом темных глаз. Мужчиной был несравненный Мартин.

Джейн выбежала в коридор и без сил прислонилась спиной к стене. Руки дрожали так, что поднесенные к подбородку ладони никак не могли сложиться вместе. Они как будто по чьей-то злой воле цинично аплодировали финалу разыгравшейся перед ней сцены. Хотелось без оглядки бежать, хотя никто ее не преследовал. И от этого было еще больнее. Глаза наполнились слезами, вызванными невыносимым душевным страданием.

На какое-то время от боли и отчаяния она утратила способность думать. Джейн с трудом сдержала себя, чтобы не закричать, и лишь тихонько застонала. Она всегда боялась попасть в подобную ситуацию, хотя, как любая нормальная женщина, осознавала, что это теоретически возможно. Тем более жизненный опыт подсказывал: как ни готовься к несчастью, оно приходит неожиданно и куда страшнее, чем ожидаешь. Просто не хотелось верить, что это может произойти с ней.

Это был ЕЕ дом, и устраивать унизительные разборки она не собиралась. Усилием воли Джейн вернула себе способность принимать осмысленные решения. Поднявшись в спальню, она подобрала с пола свою дорожную сумку и направилась в кабинет. Прежде всего необходимо переложить дневники в безопасное место. Носить с собой или оставлять в отелях материалы экспедиции одинаково неудобно и опасно. Джейн достала из рюкзака дневники, сосуд с недавно открытым алкалоидом и переложила все в потайной сейф. Теперь…