– Да, – коротко ответил Ачжосси.

В воздухе между ними витало странное напряжение.

В этот миг раздался голос:

– Принесите маринованных огурцов, – поднял руку посетитель, сидевший за столиком возле двери.

Когда я принес ему огурцов, он попросил горячей воды. Когда я принес ему воды, посетитель за другим столиком попросил маринованный лук.

Я поставил полное блюдце лука на стол, когда Чжиён уже встала со стула.

Она быстро шла к двери. Ее белое платье трепыхалось, как крылышки стрекозы. Ачжосси, до этого сидевший напротив с безучастным лицом, словно лишившись рассудка, вскочил и кинулся вслед за ней.

– Обязательно передайте мои слова Минсоку. – Гостья остановилась перед дверью.

– Это правда то, что ты сейчас сказала? – быстро произнес шеф.

Чжиён посмотрела на него округлившимися глазами. Видимо, ее испугал его внезапно изменившийся тон:

– Да, правда.

– Быть такого не может! – внезапно заорал Ачжосси.

Женщина испуганно отшатнулась на пару шагов назад.

– Я Минсок. Я и есть Минсок. Я никогда не слышал от тебя таких слов. Ты ведь никогда не говорила мне об этом. – Ачжосси сжал кулаки и, как свирепая горилла, начал бить себя в грудь кулаками.

В замешательстве и страхе я подошел к нему сбоку и схватил за руки. Он отшвырнул мои руки с бешеной силой.

– Я Минсок, – снова крикнул он.

– Ачжосси, все бесполезно, – пробовал я его утихомирить.

Вряд ли кто поверит ему, ведь теперь он – другой человек с чужим лицом.

Чжиён бросила на него равнодушный взгляд, а потом повернулась и ушла быстрыми шагами.

– А-а-а, – истошно в отчаянии завопил Ачжосси, закрыв уши обеими ладонями.

Его вопли напомнили мне крик смертельно раненого большого животного. Глаза его сверкали зловещим блеском.

Что же она сказала ему такого, что он так взволновался и разозлился?

Мы с шефом решили больше не принимать посетителей и закрыть ресторан – теперь это уже не имело смысла. Ачжосси целыми днями смотрел в окно. У нас осталось всего восемь дней до конца отпущенного времени. Через восемь дней нам придется навсегда покинуть этот бренный мир.

Когда я впервые встретил Сохо, у меня не было причин оставаться сорок девять дней на этом свете. Я думал, это станет лишь продолжением моего безрадостного существования. Ведь с самого рождения, будучи Ван Доёном, я не любил жизнь. Мне никогда не доводилось в радостном предвкушении ждать следующего дня. Быть Доёном – невыносимо трудно. Поэтому в какой-то момент я отказался от всего, что мне было дано. Я решил забыть, кто я такой. С наступлением утра я механически, как робот, делал то, что положено было делать. По возможности я старался ни о чем не думать. И мне стало легче терпеть эту жизнь. Я решил прожить так до самой смерти. Может быть, поэтому я не испытал боли, когда понял, что умер. Просто неотвратимое событие наступило быстрее положенного – и я равнодушно это принял. Даже был благодарен за то, что пришел конец моей постылой жизни. Если бы не Ачжосси, я не раздумывая отказался бы от предложения Сохо.

Теперь, когда осталось восемь дней, я не знал, как мне поступить. От осознания, как короток отведенный нам земной срок, я сжимался, словно мое тело сдавливали тиски, и не мог дышать полной грудью. Было безумно жаль уходящего времени.

– Если проехать пять станций метро, можно прийти к отелю, в котором я работал, – задумчиво расправил скрещенные на груди руки Ачжосси, довольно долго неподвижно простоявший у окна.

– Что за отель? – спросил я из вежливости, не испытывая особого интереса.

– Он находится в таком месте, откуда видно реку.

Аа! Тот отель… Я видел его, проезжая на метро. Его черепичная крыша и особенно стены, на которых красовалася, окруженная витиеватый узор из птицы фениск, выглядели роскошно. Помню, как однажды мы ехали с бабушкой на метро. Обычно я никуда не ходил с ней. Сам не знаю, почему мы были вместе в тот день. При виде отеля бабушка опечалилась:

– Моя знакомая справляла в этом отеле семидесятилетний юбилей. У нее завидная судьба, потому что все дети очень хорошие. А мне до самой смерти не то что юбилей в таком отеле не справить, но и постоять перед ним не придется. Эх, судьба моя злая.

Приговаривая «эх, судьба моя злая», бабушка терла под носом засаленным носовым платком. «Еще бы, что делать в шикарном отеле таким как ты, бабушка?» – думал я про себя, глядя на ее морщинистое лицо с темным старческим пятном, расплывшимся под носом.

– Интересно, сколько же там стоит поесть? – Бабушка все терла и терла его.

– Не знаю.

– Хорошо бы при жизни разок в таком месте пообедать, – помечтала бабушка, с жалобным видом глядя на отель.

Я только фыркнул про себя, потому что вероятность осуществления этой мечты была близка к нулю.

– А что вы делали в том отеле?

– Как что делал? Работал шеф-поваром. Я готовил блюда итальянской кухни.

Значит, те блюда, которые Ачжосси готовил для наших посетителей, соответствовали уровню того отеля. С трудом верилось, что все это время я ел еду, приготовленную шеф-поваром шикарного отеля. Интересно, что скажет бабушка, когда узнает об этом? Наверное, что-то вроде этого: «Ну-у, Доён, тебе крупно повезло, с твоей-то судьбой попробовать такие блюда!»

– В том отеле я впервые встретил Чжиён. Вообще-то она была медсестрой, но бросила работу, выучилась на повара и пришла в наш отель на практику. Она мечтала открыть красивый ресторан и готовить изысканные блюда. Когда я увидел ее в первый раз, у меня перехватило дыхание. Именно тогда я понял, что значит влюбиться с первого взгляда.