– Угомонись, – не глядя на него бросает министр. – Дальше рассказывай.

– Так это все знают. И пропадают люди. И в этом пятом отделении пропадали уже.

Щёлоков поворачивается и смотрит на зама, горящего праведным гневом.

– Это долго уже происходит, да только народу куда деваться…

– Хватит! – обрывает меня Щёлоков. – Давай по делу.

– Понял, – киваю я. – Дальше он пошёл на выход, но, как неравнодушный гражданин с высокой социальной ответственностью, вернулся, зашёл в отделение и увидел…

– Как он зашёл?

Он точно заходил, это я знаю, он мне докладывал. Поэтому, в этом отношении совершенно спокоен, Саша рассказал всё с точностью до сантиметра, кто где стоял и что делал.

– Да просто, взял и зашёл, говорит все пьяные были. А там он услышал крики, а потом и увидел своими глазами, как милиционеры избивают комитетчика, несмотря на то, что тот повторяет, что является сотрудником КГБ. Ну, товарищу, что делать было? Звонить в милицию и заявлять на милицию? Он вспомнил, что у меня есть знакомый в КГБ, мой земляк. Он оттуда выско…

– Кто, Злобин? – перебивает министр.

– Да, он. Я ему позвонил и сообщил. Но, зная, что КГБ может немного перевернуть ситуацию и огульно обвинить всю милицию, сообщил о случившемся также Юрию Михайловичу Чурбанову.

– Что?! – опять прорезается Рахметов. – Может ещё самому Брежневу? Врёт он, вы же видите, Никола…

– Да! – резко поворачивается к нему Щёлоков. – Да, бл*дь, и самому Брежневу! Лично сообщил. Пока ты тут штаны просиживаешь, в твоём ведомстве, где ты десять лет порядки заводил, граждан грабят и убивают. И сейчас ты под ковёр это дело не заметёшь!

– Николай Анисимович, да он врёт! – звереет Рахметов. – Это гнусная клевета!

– Это вчера было гнусной клеветой, – повышает голос министр, – но потом мне Чурбанов об этом рассказал, и это уже начало становиться похожим на правду…

– Да он под меня копает! Он сам это всё организовал!

– Но сейчас, – не слушает его Щёлоков, – только что мне позвонил генеральный секретарь, и теперь это чистая правда и твоя проблема, Артур. Твоя, Караваева и ещё, как минимум, человек двухсот личного состава! Ты за такие дела знаешь куда пойдёшь у меня?! Ты к стенке встанешь! А если выяснится, что ты знал о подобной практике…

В этот момент резко открывается дверь в кабинет и в неё буквально врывается Чурбанов.

– Ты по какому праву… – начинает он и осекается, увидев Щёлокова.

– О, прибежал! – хмыкает тот. – Наябедничал тестю?

– Нет, Николай Анисимович, не ябедничал, – качает он головой. – Но пояснения дал, те же, что и вам вчера.

– Почему сразу ему не сообщил? – зло спрашивает меня министр. – Зачем в КГБ пошёл? Чтобы повод дать врагам?

– Побоялся, – говорю я, – что вот бывший начальник транспортного управления попытается замять дело и Афанасьев может пострадать, а ещё и мой приятель.

– Да ты, слова-то подбирай, наглец! – кричит Рахметов, и лысина его становится блестящей и начинает отражать лучи большой парадной люстры.

– Оборотень в погонах, – киваю я.

– Оборотень! – подтверждает Щёлоков. – Так, Рахметов, удостоверение на стол. Я тебя временно отстраняю от должности.

Уф-ф-ф… я выдыхаю. Кажется, политическое решение состоялось. Даже если Рахметов и не настолько виноват, как об этом говорится, жертвовать кем-то нужно. И жертвовать по-крупному. Лично Щёлоков от этого только выиграет и получит репутацию борца с нечистоплотными сотрудниками, а не наоборот. Станет менее уязвимым для Андропова.

Впрочем, это ему пусть Чурбанов втолковывает. Мне незачем, а Юрию Михайловичу пригодится. Ему ещё самому за махровый халат под суд идти.

– Всё, Брагин, – говорит министр и показывает на дверь. – Беги отсюда, пока я не передумал. Если тебя ещё раз увижу, не сносить тебе головы, ясно? Я хочу больше никогда в жизни не слышать твоё имя. Свободен. Юра, пойдём ко мне, поговорим ещё.

– Я… одну минуточку, Николай Анисимович, – отвечает Чурбанов. – Я только Брагина выведу.

– Сам немаленький… Ладно. Потом зайдёшь ко мне. А ты, Артур, сиди здесь и никуда не дёргайся. Я с тобой не закончил ещё.

Мы с Чурбановым выходим из кабинета. В приёмной томится Печёнкин. При виде замминистра он быстро встаёт, но не получает от начальника никаких знаков внимания.

– Ну что, Егор, – говорит Чурбанов, когда мы идём по коридору, – заварил ты кашу.

– Кашу-то, собственно, не я заварил. Просто использовал в вашу пользу.

– В мою?

– Конечно, и в вашу тоже. Но ведь реально упыри лютуют, сколько случаев по стране, что хотят, то и делают, Щёлоков отмажет. Сделайте встряску хорошую, обновите кровушку. И на Узбекистан обратите внимание. Это, мне кажется, вообще бомба замедленного действия.