— Время шло! Замок менял хозяев, а затем и вовсе стоял пустым. Сад постепенно приходил в запустение, но что хуже всего — дерево дриады умирало. Она ухаживала за ним как могла, не способная остановить порчу. Так продолжалось, пока от него не остался один лишь сухой мёртвый остов.

Нога чудища, которую я перерубил полэксом, выросла назад целиком, а следом начала зарастать вторая, перебитая выстрелом из Райнигуна. «Энты» гудели всё сильнее — то ли они понимали, куда я клоню, то ли им просто не нравилось, что хозяин Полуночи так долго остаётся в живых.

— И тогда дриада подумала: «Что меня здесь держит?» А может и не думала вовсе, поскольку к тому моменту слишком ослабла. Она нашла дыру, проделанную в стене замка много лет назад, во время одной из осад. Расчистила её и вышла наружу.

«Босс» закончил свою трапезу и медленно поднялся на ноги, не сводя с меня жуткого взгляда. Чтобы перебить гул деревьев мне пришлось кричать.

— Снаружи она нашла тех, кто её понял! Духов леса — отчаявшихся, озлобленных, обезумевших! Они приняли её и назвали сестрой, они поделились своей силой! Но как дриада ни старалась, она не могла уйти далеко от замка. Она не понимала, в чём дело! Она думала, что её держат злые чары, проклятие Полуночи! Она не знала, что её дерево выжило!

Гул «энтов» превратился в рёв. В нём едва можно было разобрать осмысленные слова вроде: «ЛЖЕЦ!», «ПОДЛЕЦ!» и снова «ТИРАН!». Райнигун будто сам прыгнул мне в руку, обводя по полукругу самых громких из крикунов. Стало заметно потише.

Я медленно опустил револьвер в кобуру и воткнул полэкс в землю. Я открыл матерчатую сумку, захваченную из лазарета, и извлёк изнутри крохотный росток, едва отпустивший пару листьев, но цепляющийся за жизнь. Едва заметные корни скрывал ком земли, который целиком умещался у меня на ладони.

— Вот твоё дерево — то, что от него осталось. То, что поддерживает в тебе жизнь. Ещё немного — и оно бы задохнулось под старым сухим стволом. Не знаю, что случилось бы тогда, но подозреваю, что ты бы превратилась в одного из них.

Я мотнул головой в сторону ближайшего «энта», и тот издал злобный хрип. Его братья заголосили перебивая друг друга:

— СЕСТРА… НЕ СЛУШАЙ ЕГО, СЕСТРА!

— ОН ЛЖЁТ! ЛЖЁТ!

— РАСТОПЧИ ЕГО! СЛОМАЙ! СЪЕШЬ!

— УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕ…

Заострённая лапа «лося» метнулась в сторону и самое громкое из ближайших деревьев разлетелось на чёрные щепки. Остальные снова заткнулись — все ожидали, что будет дальше. Бугристая жуткая туша дрогнула — раз, затем другой, затем начала трястись без остановки. С неё целыми пластами начала осыпаться кора. Я отскочил — как раз вовремя, поскольку древесное чудище рухнуло, как только у него подкосились все четыре ноги одновременно. Глаза-плошки погасли, а пасть начала раскрываться всё шире и шире, пока не треснула, но даже тогда не остановилась. Страшненькое и необоснованно гипнотическое зрелище.

Туша дрогнула последний раз и затихла. Из разверстой пасти показалась рука — тонкая, изящная, но с жутковатыми чёрными пальцами, словно вырезанными из старой коры. За первой рукой последовала вторая, затем голова, а затем и вся дриада.

Вне своей «боевой» оболочки она оказалась вполне милой девушкой, пусть и отчётливо пострадавшей от времени, проведённого в проклятом лесу. Хрупкая, тоненькая, невысокая, нагая. Сейчас её кожа смотрелась бледнее чем вчера, волосы насыщенно-изумрудного цвета ниспадали до самой земли, большие янтарные глаза смотрели строго и внимательно. Из-под волос мило торчали остроконечные ушки и чуть менее мило — искривлённые древесные рога цвета всё той же старой коры.

Она трогательно протянула ладони вперёд, и я, слегка поколебавшись, поместил в них найденный росток. Дриада зачарованно уставилась на него, поворачивая и баюкая в руках. А затем, словно опомнившись, прижала к груди и затравленно оглянулась по сторонам. «Энты», почуяв слабость, зашевелились и загудели. Ничему-то они не учились.

— Ему здесь не выжить, — сказал я как можно мягче. — Ты и сама это понимаешь. Возвращайся в сад и мы найдём, где его посадить.

Она снова подняла глаза на меня, явно колеблясь. Мой статус всё ещё работал против меня — настолько, что даже проклятая чаща казалась не таким уж скверным местом по сравнению с возвращением в Полночь. Она застала моего предшественника и знала, каким тот был человеком? Или же что он не был человеком вовсе, а скорее относился к тем, кто заключал союзы с Йхтиллом и ещё чем похуже, и был вполне достоин фразочек, которыми бросались «энты». Я тут, конечно, молодец и росточек притащил, но кто мог поручиться, что это в самом деле не злобная хитрость? Тут не просто надо доказать что не верблюд, тут масштаб целого каравана.

К счастью, пока я лихорадочно обдумывал линию уговоров, дриада приняла решение самостоятельно — и направилась прямиком к крепостной стене, не обращая внимания на нарастающие крики обезумевших деревьев. Я последовал за ней, но на границе леса вспомнил кое-что и обернулся, достав из кобуры Райнигун.

— Так. Кто из вас, уродов, решил поживиться моей экипировкой?

Их способность захлопывать пасти и притворяться обычными сухими стволами поистине поражала. И судя по гробовому молчанию, моя догадка оказалась абсолютно верной.

— Считаю до трёх, — устало сказал я. — Тех, на кого не хватит пуль, буду рубить на дрова. Я потеряю время, вы — то, что у вас вместо жизни. Оно нам надо?

Прошла секунда, за ней другая. После третьей секунды один из ближайших «энтов» распахнул пасть и натурально выплюнул на землю арбалет и тул с болтами. Болты рассыпались по земле, но в остальном не пострадали — слюны у древесного монстра не водилось. Два соседних ствола последовали его примеру, отказавшись от уруми и кинжала. Сразу бы так.