Выбрасываем стаканчики от кофе в урну и залезаем в переполненный душный автобус все также молча. Все толкаются и жмутся, и нас притесняет в самый конец.

Я упираюсь спиной к стене, а Марк не отрываясь смотрит на мое лицо, поставив руки с обоих сторон от меня, будто ограждая. Он почему-то нежно улыбается, рассматривая мои губы, а я смущаюсь. Очень сильно смущаюсь.

— Марк, почему ты улыбаешься?

— А что, нельзя?

Я дергаю плечами, безразлично отворачиваю голову и смотрю на седовласового старика, который сидит у окна и тоже глядит на меня. И мило улыбается.

Перевожу взгляд на девчонок младшеклассниц с портфелями, сидящих, с другой стороны. Они на секунду окидывают меня глазами и тоже начинают улыбаться и даже хихикать.

А потом кондуктор подходит, Марк оплачивает ей проезд за двоих. Она хмурая и усталая, смотрит на него, потом на меня, и снова на него. Рот приоткрывает, чтобы что-то сказать. Марк подмигивает ей и прикладывает палец к своим губам, а затем, прижимается ко мне сильнее, и она отчего-то тоже начинает мило улыбаться.

От того, что все так светятся, увидев меня, у меня улучшается настроение, и я начинаю всем строить глазки.

— Интересно, чего это все такие доброжелательные? — смущаюсь, тоже растягивая губы в улыбке. — Наверное, я сегодня очень красивая.

Не зря утром проторчала так долго у зеркала. Завивала кудряшки и надела новое платье.

— Ты всегда очень красивая, Синичкина, — говорит Марк и я неосознанно млею. — Особенно, когда у тебя губы в кетчупе, и щечки в горчичке.

Улыбка сползает с моих губ, я отталкиваю Марка и достаю из сумочки салфетки. На окружающих больше стараюсь не смотреть.

— Хрю, хрю, — бормочет Марк, глядя в окно, когда я аккуратно и «незаметно» отлепляю от своей щеки кусочек луковицы.

— Из козла в свинью? — парирую я.

Марк не отвечает, но продолжает мягко улыбаться.

А я обиженно сиплю.

— Не дуйся. Я же сам только в автобусе заметил. Хотел тебя облизать, еле удержался, а то бы ты еще больше обиделась.

— Ладно, останешься козлом.

— Я безумно скучал, — вдруг признается он и в его глазах плещутся бесята.

Ничего не говорю. Мы подъезжаем к остановке около пляжа, автобус останавливается, и мы выходим. Марк подает мне руку, и я ее беру.

Наши пальцы переплетаются.

Закат оплетает воду и песок красным светом, невероятно красиво, но места совсем нет. Народу не протолкнуться. Я все равно иду туда, но Марк тянет меня в другую сторону:

— Я тебя отведу в особенное место. Там никого нет. Будем только ты и я…

Особенное место

Я лежу на спине в своей кровати, вспоминаю все, что произошло между мной и Марком. Мне не уснуть, хотя на будильнике уже третий час ночи. Ветер все сильнее завывает, балконная дверь то и дело стукается, впуская сильнейший холод. Сердце отчаянно бьется, эмоции вспыхивают и погасают, вспыхивают и погасают. Я как та самая лампочка, мерцаю вспышками безумных чувств. Ворочаюсь, нервничаю, дрожу… я думаю о нем… только о нем… о его прикосновениях… о нем…

О Моем Ледяном Мальчишке.

Закрываю глаза и снова вспоминаю:

Мы ушли далеко от городского пляжа, поднялись на старую пристань и подошли к маяку. Там действительно никого не было, морской ветер развивал мои волосы, и я вдыхала соленоватый аромат.

На лицо вместе с ветром попадали прохладные соленые капельки, я прикрыла глаза и шумно втянула воздух.

Мы сидели на пристани, опустив ноги к воде, и наши плечи снова и снова соприкасались, как и руки. Я ничего не могла с собой поделать, меня снова начало дико тянуть к ледяному мальчишке, хотя я запрещала себе фантазировать лишнее.

Но я постоянно ощущала на себе его взгляд, это тот самый жадный взгляд, который невозможно забыть.

Закатное солнце опустилось за горизонт, темнело с огромной скоростью, и становилось все прохладнее. Температура нещадно снижалась.

— Марк, почему ты так со мной поступил? — спросила я прямо.

Мы уже долгое время молчали, но я не за этим сюда пришла. И пусть я старалась не думать об ужасном поступке Марка, пусть прогоняла все мысли о нем, но они снова и снова настоятельно врывались в мою голову, не давая мне покоя и сна. И когда я снова увидела его, я поняла, что готова выяснить правду.

— А как я должен был поступить, Синичкина, — Марк опустился головой на пристань, он с силой нажал ладонями на свои глаза. Он казался уставшим и опустошенным.

— Марк, я не понимаю, — я прилегла рядом, посмотрела в небо. Уже должны были начать выплывать яркие звезды, но небо было затянуто, я протянула руку и мне почудилось, что я соприкоснулась с одной из тучек.

Марк почему-то тоже повторил это действие, и он дотронулся до моей вытянутой руки.

У меня тут же побежали мурашки по коже.