Большим событием становилась сельская ярмарка. Женщины устраивали конкурс на лучший пирог, варенье или стеганое одеяло. Мужчины состязались в стрельбе из лука или борьбе, а также определяли, кто сумел вырастить самую упитанную свинью или самую большую тыкву. Были и другие традиционные затеи: залезть на смазанный маслом шест, поймать свинью или быстрее всех съесть пирог. Большинство ярмарок проводились в конце лета или в начале осени после сбора урожая.

Сельское хозяйство среднеатлантических штатов основывалось на крупнотоварном производстве. Типичной для региона фигурой был предприниматель-лендлорд, владелец манора, земли которого обрабатывали его арендаторы и сервенты. Нью-Йорк, Нью-Джерси и Пенсильвания были известны в XVIII в. как «хлебные колонии». Основной их экспортной продукцией были пшеница и мука. Выращивались также рис, техническая конопля, лен. Пенсильванские сельские хозяева, особенно немцы, восхищали современников своей аккуратностью и готовностью к любому труду. В 1796 г. пенсильванец Томас Чейни писал британским родственникам: «Я знаю многих людей, которые стоят тысячи фунтов, и они косят, жнут и сгребают сено и зерно в свои амбары так же ловко, как наемные работники. На тех, кто способен к труду, но не работает, смотрят с презрением. В нашей стране такими пренебрегают, и никто не составляет им компанию» 381 . Сельскохозяйственный цикл включал множество видов работ. В пенсильванском графстве Честер, например, в марте сеяли яровую пшеницу и рожь, в апреле – лен и коноплю, в мае – кукурузу и овес, в июне-июле – гречиху. В июне-июле проходил еще и сенокос, и теребление льна. С конца июня начиналась уборка озимых. В августе пахали под озимь. В сентябре поспевали кукуруза и гречиха, в октябре – яровые злаки. Обмолотом зерна занимались до самого февраля. Зимой поправляли изгороди и расчищали новые участки.

По-своему текла жизнь в нью-йоркских манорах, напоминавших европейские феодальные поместья. Например, лорд манора Моррисания имел право сеньориальной юстиции, назначал в пределах своих владений приходских священников и сборщиков налогов, установленных колониальной ассамблеей. (Последняя привилегия имела наибольшее практическое значение.) Взамен он должен был ежегодно в день Благовещения платить английской короне квит-ренту в 6 шиллингов 382 . Во время революции квит-ренты эти были отменены штатом Нью-Йорк. Владетель манора Ренсселервик заставлял своих арендаторов работать на господской земле – фактически ходить на барщину. Средневековые повинности были ликвидированы в Ренсселервике только после восстания антирентистов, происшедшего в 1839–1845 гг.

Дальше на юг тянулись рабовладельческие плантации, табачные по берегам Чесапикского залива, рисовые на болотистых землях Южной Каролины. Хлопок в южных штатах стали в массовом порядке выращивать только в XIX в. Как правило, каждый из южных штатов специализировался на одной культуре. Диверсификацией увлекались только отдельные экспериментаторы вроде Джорджа Вашингтона. В его хозяйстве в Маунт-Верноне, кроме табака, выращивали кукурузу, пшеницу и табак. Пшеничную муку экспортировали в Вест-Индию, получая взамен сахар, кофе, фрукты, ром. Из той же муки пекли галеты для морских путешествий.

Освоение плантаций требовало огромного труда. В Южной Каролине, например, поля создавались после невероятно трудоемкого осушения приливных болот, где росли огромные кипарисы и камедные деревья. Болота были полны аллигаторов, змей и комаров, переносящих болезни. Сначала срубали и сжигали деревья. Если для расчистки почвы использовали волов, то их приходилось снабжать специальной обувью, иначе животные утонули бы в грязи и не смогли выбраться. Затем вокруг поля строили насыпь для защиты от заболачивания и рыли ирригационный канал. По свидетельствам археологов, такие насыпи были высотой шесть или более футов и шириной пятнадцать футов.

Табачная культура в Виргинии тоже была трудоемкой. Табак высевали в питомнике после Рождества. В марте саженцы переносили на поле. Это был тяжелый труд. Плантатор Лэндон Картер считал, что каждый раб должен посадить тысячу саженцев в день 383 . Растения требовали постоянного ухода: прополки, обрезки, чтобы подстегнуть рост ценных нижних листьев, «всасывания» (т.е. удаления побегов, прорастающих на стыке листьев и стеблей) и борьбы с вредителями. Нашествие червей могло уничтожить урожай менее чем за неделю, так что нужно было ежедневно осматривать каждое растение. Время для сбора урожая наступало в августе или сентябре. Здесь были свои тонкости. Если растение было собрано до полного созревания, оно стоило гораздо меньше. С другой стороны, если табак слишком долго оставался в поле, существовал риск того, что мороз уничтожит весь урожай. Поэтому важным навыком виргинского земледельца была способность точно определять, когда следует собирать табак. Опытный табаковод обращал внимание на цвет (желтовато-зеленый), текстуру (толстая, грубая и пушистая) и податливость (лист ломался, когда его клали между пальцами). Когда приходило время, листья собирали (каждый лист срезался вручную), подвешивали в табачном амбаре и просушивали. Наконец, плантатор и его работники оценивали высушенный табак, сортировали, спрессовывали в пачки и упаковывали. Процесс сушки, ферментации и упаковки табака продолжался до ноября. Затем урожай инспектировали представители местных властей.

По закону, принятому еще в 1619 г., если табак оказывался некачественным, его сжигали в присутствии владельца 384 . Если же все проходило нормально, то крупный плантатор мог отправить свой урожай в Лондон, Эдинбург или Глазго. Выращивание качественного табака было очень важно в колониальном обществе: от этого зависела репутация плантатора. У мелких фермеров не было прямых контактов с Англией и Шотландией. Готовые табачные листья с небольших ферм уходили на централизованный склад. Оттуда оптовики отправляли собранный груз в Великобританию. Фермер же получал табачную квитанцию, которая в Чесапикском регионе заменяла деньги. Как же платить налоги тем, кто занимался не земледелием, а, скажем, седельным или кузнечным ремеслом? Ремесленники в колониальный период старались завести хоть маленькую табачную деляночку, чтобы получить вожделенные табачные квитанции. После провозглашения независимости ситуация изменилась: в Виргинии и других «табачных» штатах появились бумажные деньги, как собственные, так и континентальные.

Табачная плантация в Маунт-Верноне. Современная реконструкция

Декабрь на плантациях был отведен под починку инвентаря и обмазку сушильных амбаров глиной: они должны были быть по возможности герметичными. Табачная культура отличалась тем, что не оставляла ни работнику, ни плантатору свободного времени. За уборкой урожая следовал длительный и сложный процесс сушки и ферментации, требовавший хозяйского пригляда. Так что, по выражению историка Т. Брина, если бы Джордж Вашингтон оставался приверженцем монокультуры табака, у него не было бы возможности охотиться на лис 385 . И веселых коллективных работ, какие отмечали уборку кукурузы, на табачных плантациях не было.

Табак создал состояния виргинских и мэрилендских джентри, но еще больше обогащал их шотландских и английских контрагентов – «табачных лордов» из Глазго и Эдинбурга, лондонских купцов. Цены на экспортные товары были нестабильны, и плантаторы, пытавшиеся создать у себя ориентированное на рынок производство, нередко разорялись или залезали в долги. К тому же «табачные лорды» из метрополии старались занижать закупочные цены. «Ножницы цен» оказывались более чем эффективным средством держать виргинцев в долговой кабале. Джефферсон сокрушался: «Эти долги передавались по наследству от отца к сыну на протяжении многих поколений, так что плантаторы были своего рода собственностью, прикрепленной к определенным торговым домам в Лондоне» 386 . Он знал, о чем говорил: перед Войной за независимость его долги «табачным лордам» составили почти 10 тыс. фунтов 387 . Была еще одна серьезная проблема с табаководством: эта культура сильно истощала почву. Наиболее дальновидные хозяева пытались диверсифицировать производство, вводя новые культуры, такие как пшеница.