Сметанин тоже сначала наотрез отказался лечить нашего пленника. В итоге пришлось оставить главаря кочевников под охраной Русанова и Трофима, а самому отвести всех жаждущих его крови подальше, ибо чудилось мне, будто крендель этот по-русски очень даже неплохо просекает, хотя и не признаётся.

А между тем в моём плане ему отводилась ужасно важная и жутко ответственная роль. Планом этим с остальными я поделился лишь отчасти. Не сразу, но в итоге согласились с ним все. Федулин даже предложил, чтобы я ему картинно по морде съездил для большей натуральности. Так мы потом и сделали.

Часть наших бойцов изображали моих «сторонников», готовых выполнить любой мой приказ. Другая часть, в которую входили сержант Федулин и подпоручик Сметанин, изображала народных мстителей, желавших скорого суда над предводителем бандитов. Собственно, по этой причине я их и «отослал» обратно в острог. Отбитую у степняков скотину отправили туда же, но по-настоящему.

Сопровождать стадо я поручил Митрофану, приказав предварительно пристрелить раненых лошадей степняков. Нефиг животине мучиться. Оспаривать приказ бойцы не стали, и, кстати, раненых кочевников добили с большим энтузиазмом, чем их же скакунов.

Перед отъездом «отосланных», Сметанин подлатал нашего главного пленного, не забыв при этом пожелать тому поскорее сдохнуть, нисколечко не покривив душой. А Федулин снова «попытался» его прибить. Получил от меня заранее обговоренную оплеуху и отбыл вместе с остальными «десидентами».

Когда в нашем импровизированном лагере осталось восемь бойцов вместе со мной, я решил, что пора уже поговорить с пленником.

– Ну, что, Шайтан ока, понимаешь по-русски?

– Барлас-бей мало-мало понимай урус.

– Ага! А кто такой этот Барлас-бей?

– Моя Барлас-бей!

– Ага! И ты понимай урус, но мало-мало? А есть кто-нибудь, кто много-много урус понимай? – поинтересовался я.

– Ердос много понимай.

– Так, и где этот Едрос? Кирдык?

– Ердос не кирдык! Вона она Ердос, – и Барлас-бей показал в сторону парочки выживших бандюков.

– Трофим! – крикнул я. – Ну-ка, выясни, кто там у них по-русски балакает, и сюда его!

Долго ждать не пришлось, степняк со смешным именем Ердос был доставлен пред светлы очи поручика Кукушкина.

– По-нашему понимаешь? – на всякий случай уточнил я.

– Мало-мало понимай, – закивал тот.

– Мало-мало – это плохо, надо много-много. Много-много понимаешь?

– Много-много понимай, – снова согласился Ердос.

– Ну, тогда переводи.

Начался экспресс-допрос в полевых условиях. По результатам оказалось, как я и предполагал, что попавший к нам в руки Барлас-бей у себя там какая-то шишка, если не врёт, конечно. Нет, я, понятное дело, не рассчитывал пленить шейха, принца или кого-то их уровня. Мне нужен был именно такой вот незадачливый полевой командир, по возможности слегка родовитый. С тем, чтобы за него можно просить выкуп.

Даже думать нечего, что за этого засранца мне кто-нибудь золотишка полной мерой отсыплет, ну да, авось я в нём не ошибся.

Я как мог, старался изобразить себя алчным типом, который хоть и объясняет выкуп необходимостью пополнения казны, но сам едва ли туда хотя бы половину отдаст. Собственно говоря, отсылание большей части отряда производилось с целью укрепить нашего «гостя» именно в этой мысли.

Судя по клятвенным заверениям, что золото через два раза по два дня будет здесь, клюнул наш Барласбейчик. Я предложил ему написать письмо, но тот начал убеждать меня, что и на словах там все всё поймут правильно. Хорошо бы.

Барлас-бей настоял, чтобы за выкупом поехал второй оставшийся в живых бандюган. Типа этот и как наездник получше будет, да и ему самому тут переводчик понадобится. Понятное дело, Барлас-бей давал своему бойцу наставления на ихнем родном языке. Я иногда переспрашивал у Ердоса, про что говорят, тот смущаясь, отвечал, что Барлас-бей очень просит передать всем родственникам, чтобы те не волновались за него, а скорее золото на выкуп собирали. Ну-ну.

Посланца посадили на коня и отпустили.

Барлас-бей несказанно удивился тому факту, что развязывать его никто не собирался, а спустя два часа, он и вовсе загрустил. Ну, ещё бы! Вернулся его заклятый друг – сержант Федулин. Само собой не один, а вместе с теми, с кем вроде бы должен был сейчас направляться в острог.

Те из наших бойцов, кого я не посвятил в свой план, пребывали в лёгкой озадаченности, но не долго. Я приказал перебазироваться. Примерно в версте от нашего текущего местоположения я углядел небольшой курган. Вот на нём мы и расположимся. И то сказать, нам тут ещё дней пять куковать, а перебитые кони и люди скоро начнут нехило так пованивать.