— Маргеляна неожиданно вызвали на совещание к Вязову, — сказал папа. Торжественный прием откладывается. Посвятим сегодняшний вечер проблемам воспитания.

Папа и мама ругали Наташу, и аппетит у них не портился. Они съели грибной суп, картофель с мясом, компот, и папа попросил еще мяса и еще компота. Мама пошла в дом и вернулась на террасу в старой кофте, накинутой поверх платья.

— Уже свежо по вечерам, — сказала мама. — Скоро дожди начнутся…

— Что же ты молчишь? — сказал папа, доставая папиросы. — Как ты предполагаешь жить в будущем? Опять двойки?

— Я не знаю, — ответила со слезами Наташа: она в самом деле не знала, что будет с ней в будущем.

— Уж не считаешь ли ты, что об этом должны знать мы, — сказал папа, выпуская вверх, к лампочке, кольца дыма.

— Кто же должен знать, как не ты, — сказала мама, собирая тарелки на столе.

— Я не знаю, не знаю.

— Не будь такой упрямой, — сказала мама. — Ты же всегда была круглой отличницей. Как тебе не стыдно. Ты совсем испортилась.

— Напрасно ты вспоминаешь о прошлых заслугах, — сказал папа. — Они ничего не значат.

— Я занимаюсь, — сказала Наташа. — И вчера я тоже занималась. И сегодня утром тоже.

— Значит, ты мало занималась, — сказал папа. — Значит, надо заниматься больше. Усердней. Для меня вопрос ясен.

— Им столько задают, — сказала мама. Она уже собрала все тарелки, но не уходила и с укором смотрела, как папа курит. — Очень много заданий. Дети вынуждены просиживать за уроками все свободное время.

— Напрасно, Нина, ты потакаешь бездельникам.

— Коленька, об этом даже в газетах писали. Разве ты не читал? — Мама была удивлена.

Папа посмотрел на Наташу и строго сказал:

— Наташа, ты пообедала? Выходи из-за стола.

— Я пойду погуляю, — сказала Наташа. — Пойду к сливам.

— Ты никуда не пойдешь сегодня.

— Тогда я посижу еще за столом. Можно?

— Наташа, я сказал, выйди из-за стола.

— Иди к себе, Наташа, — сказала мама. — Иди спать, уже темнеет.

— Встань сейчас же из-за стола и отправляйся в свою комнату, раздельно повторил папа. — Мы сообщим тебе наше решение. И запомни раз и навсегда: детям не полагается слушать разговоры старших.

Наташа закрыла лицо руками и выбежала с террасы. Она упала головой на подушку и дала волю слезам. Она была самым одиноким человеком на свете: сначала ее не поняла учительница, потом не поняли папа и мама; ее оставили без компота, не пустили гулять. Никто не понимает ее — и горькие слезы неудержимо бежали из глаз.

Подушка скоро стала совсем мокрой. Лежать на мокрой подушке было неудобно и сыро, но у Наташи совсем не было сил шевельнуться, и она лежала и плакала. Один раз она затаила дыхание — ей показалось, что кто-то подошел к двери и стоит за ней. Наташа приподняла голову и прислушалась: ей очень хотелось, чтобы мама или папа пришли к ней. Но дверь не открывалась, никто не входил в комнату.

— Это антипедагогично, — сказал папа на террасе. — При ребенке начинать такой разговор.

— Об этом даже в газетах писали, — сказала мама.

— Тем более ребенок не должен знать, — ответил папа. — Как же мы будем воспитывать его, говорить ему, что надо заниматься, если газеты пишут обратное.

— Взрослые иногда тоже говорят обратное, — сказала мама, и в голосе ее послышалась обида.

— Не понимаю тебя, Нина.

— Мне казалось, что ты мог позвонить и предупредить заранее, что Маргеляны сегодня не придут к нам.

— Что переменилось бы от этого? — спросил папа.

— Разумеется, тебе все равно. А я не торчала бы весь день на кухне.

— Ах, Нина. Опять ты за старое. Тебе ужасно не идет, когда ты сердишься. Поговорим лучше о другом.

Мама ничего не ответила, на террасе заиграла музыка: наверное, папа включил радио. Наташа была совсем одна. Никому не было дела до ее горя. Она упала на мокрую подушку и снова зарыдала, тяжело и часто всхлипывая.

Солнце опустилось за домом. Сад все больше наполнялся холодными тенями, сумерками. Тени быстро густели, поднимались вверх над кустами, вливались через раскрытое окно в комнату. Меж деревьев пробежал ветер, раскачал стволы, затеребил листья. Сад зашумел глухо и настороженно. Но Наташа уже не слышала этого.

Наташа спала. Лицо ее — обращенная вниз правая щека, губы, ресницы были мокрыми от слез. Волосы намокли от сырой подушки и прилипли к мокрой щеке. Она дышала часто, прерывисто, будто продолжала всхлипывать во сне.

Раскрылась дверь. В полосе света, падающей из коридора, показалась мама. Она увидела Наташу и всплеснула руками. Потом раздела Наташу, накрыла ее одеялом. Пальцы ее попали на мокрую подушку, и мама быстро отдернула руку. Она покачала головой, вышла из комнаты и принесла другую подушку, большую и сухую.