А Иван уже ринулся в атаку:

— Товарищ начальник, разрешите обратиться.

Наклонив голову, Шикторов смотрел исподлобья на непрошеного гостя.

— Всего два ребра. Чепуха.

— Специальность? — спросил Шикторов.

— Моторист второго класса. — Иван похолодел, поняв, что он проговорился и теперь все пропало.

— Приходите через три года. Выкопаем канал, тогда нам потребуются мотористы.

— Виноват, товарищ генерал, вы ослышались. Я сказал: машинист второго класса.

— Где свидетельство?

— Оно у Зенкевича на столе, — убежденно говорил Иван. — Он-то меня берет, только вот ребра эти проклятые. Я же здоровяк, сами видите.

В глазах Ивана было столько чистоты, а в его позе — столько уверенности, что Шикторов поверил.

— Ладно, идите на экскаватор. У нас не армия, хотя мы тоже на фронте.

— Так точно, — рявкнул Иван.

Прошло еще десять минут, и секретарша уже выписывала Селиверстову направление на работу.

— Какой номер вашего свидетельства? — спросила она.

— Сто десять, — ответил Иван, не моргнув глазом.

— А дробь? Разве дроби нет?

Иван чувствовал себя в ударе, хотя фантазия его не шла дальше единицы.

— Сто десять дробь одиннадцать.

Еще минута — и дело выгорит. Секретарша долго возилась с печатью, поднося ее к раскрытому рту и с кокетством поглядывая на рослого чернобрового красавца парня. Наконец, видя, что чернобровый никак на нее не реагирует, она сердито хлопнула печатью.

Теперь в руках у Селиверстова была законная бумага, на законном бланке, с законной гербовой печатью. Иван почувствовал, что он зверски голоден: работа в этот день была не из легких. Он вышел на улицу, прочитал: «…направляется в Красноармейский строительный район сменным машинистом на экскаватор № 186».

На базаре та же розовощекая казачка накормила его молоком. Иван перенес свидание с ней на неопределенный срок и направился в книжный магазин в надежде купить книжку об экскаваторах, чтобы хоть немного познакомиться с этой машиной. Нужной книги не оказалось, и Иван, не раздумывая, купил однотомник Белинского.

…Он подходил к «Уральцу», и шаги его замедлялись, а в коленях возникала противная дрожь, которая никак не унималась. Иван со страхом смотрел, как огромный ковш многотрудно загребает землю, как плавно и стремительно проносится в воздухе, как замирает вдруг точно над кузовом самосвала, и тотчас земля проваливается в кузов, а ковш спешит за новой добычей.

Движения огромной машины были легки и красивы, а в кабине сидел сосредоточенный человек с коротко остриженными волосами, широкоскулый, упрямый и недоступный, как бог. Иван посмотрел, как спокойно и просто человек двигает руками, лежавшими на рычагах, — и ничего не понял. Во рту у него пересохло, только он представил себя на его месте.

Человек в кабине остановил экскаватор, высунулся в окошко.

— Кажется, смена пришла? — спросил он.

— Пришла, — ответил Иван без всякого энтузиазма.

— Тогда садись. Я задерживаться не буду, у меня сегодня билет в кино. — Слепуха с готовностью приподнялся, освобождая кресло для сменщика.

Иван молча стоял перед ковшом. Ковш был огромный, чуть повыше его, а он-то считал, что экскаватор пустяковая машина. Но чего же, собственно, он боится? Мечтал об экскаваторе — и вот его мечта перед ним, в двух шагах. Могут же другие управляться с этой грудой металла, значит, и он сможет ведь моторист второго класса, этого у него не отнимешь.

— Что же ты стоишь? — спросил Слепуха. — Иди садись. Мне в кино пора.

Иван прыгнул на гусеницу, блуждая по кузову среди моторов, пробрался в кабину, с решительным и отчаянным видом взялся за рычаги — и тут перед Слепухой началось такое кино, какого он ни разу в жизни не видел.

Для начала ковш зарылся в землю настолько, что стрела ходуном заходила. Каким-то чудом Иван все-таки вытащил ковш и принялся весело размахивать им в воздухе на манер того, как неопытный рыболов размахивает удилищем. Иван пытался зачерпнуть хотя бы горстку земли, а хватал только воздух.

Позади раздалось зловещее шипение пневматических тормозов. Ковш застыл в воздухе, потом плавно сел на землю.

— Так, — Слепуха щелкнул контроллером. — Суду все ясно. Был на экскаваторе один Дмитрий, теперь появился Лжедмитрий.

— Это из «Бориса Годунова», — воскликнул Иван. — Я знаю.

— Что знаешь еще? Признавайся! — приказал Слепуха.

Иван Селиверстов начал свою исповедь. В войну ничего не успел: в сорок пятом было шестнадцать, да и белый билет получил из-за ребер. Работал мотористом на буксире в Новороссийском порту. Мечтал о трудовом подвиге. И вот встретился с девушкой. Ее Лидой звать — красивая. Только она ни в какую не замечает моториста второго класса, ходит на танцы с помощником капитана. Тогда он решил бежать на Волго-Дон от несчастной любви. Обманул всех в Калаче — так это тоже с горя, от той же несчастной любви. Вот, собственно, и вся история.