Голос ведущего сюжет. Где же Сергей Мартынов?

Настало утро четвертого дня.

Пропал наш славный капитан.

С тем и уехали в гарнизон. Командирская машина, автобус, синяя гора передвижки, а впереди кавалькады специальная машина, так называемая «мигалка», прокладывающая нам путь по Белореченску. Мы шли по городу под сенью листопада.

В воинской части нас встретили музыкой. Духовой оркестр играл «День победы порохом пропах». Потом они сыграли «Стройной колонной школа идет» и «На сопках Маньчжурии», исполненной в ритме басановы. Дирижировал оркестром молодой капельмейстер с голубыми глазами навыкате.

Ветераны великой, но давней войны производили смотр современной армии, состоящей из призывников 1965 года рождения — перед нами стояли в строю наши внуки.

Это была общевойсковая часть, но не та матушка-пехота, к которой когда-то принадлежали мы. Во дворе, плечо к плечу, замерли бронетранспортеры, тягачи, самоходки. Суточный переход, сказал майор, до двухсот километров. Огневая мощь стрелковой роты по сравнению с 1945 годом повысилась в 22 раза. На что сержант Снегирев. Синий нос, совершенно справедливо заметил, что тогдашней огневой мощи нам в 45-м году хватало под завязку. Не стало ли с избытком?

В ответ поджарый пружинистый майор подвел нас к решетке, перегораживающей коридор. За решеткой стояли пирамиды с оружием: автоматы, ручные пулеметы и еще что-то такое, чего мы и не видели. Решетка была заперта тяжелым амбарным замком этак с детскую головку.

Оружие на замке, какая прекрасная деталь, деловито подумал Аркадий Миронович. Это станет украшением передачи.

А вслух сказал:

— Товарищ майор, вы не возражаете, если мы снимем ваш замок на пленку? Весьма символическая деталь.

Майор покачал головой:

— Не советую.

— Но почему? Мы оружия снимать не будем, — распалялся Аркадий Миронович. — Оружие будет на втором плане, мы его смажем.

— Дело не в оружии, а в замке.

— ?! — Аркадий Сычев развел руками, равно как и все мы.

— Тут по штатному расписанию должно быть электронное устройство, стыдливо пояснил майор, — но оно в данный момент временно вышло из строя. Вот мы и приспособили замок.

— Понимаю, — сказал Аркадий Миронович, так и не поняв, почему нельзя снимать замок на пленку. Творческий замысел был подрублен на корню.

В казарме нас удивил Олег Поваренко, который одним глазом разглядел то, чего мы не увидели. Смотрите, говорит, у солдат ночные тапочки!

Мы посмотрели. Так и есть. Вдоль стены на выходе из казармы стройными рядами лежали обыкновенные шлепанцы.

Раскрасневшийся Олег Поваренко петухом наскакивал на майора:

— Смотри-ка — тапочки! Это что же получается, вы и воевать будете с тапочками? Много ли навоюете?

Майор косился на Олеговы ордена и безропотно отвечал:

— Штатное расписание, штатное расписание.

Подполковник Неделин знающе пояснил:

— Это, брат, современная армия. Новые возможности и новые запросы.

Аркадий Сычев внес окончательное умиротворение:

— В американской армии в танках установлены кондиционеры. Видел своими глазами.

Олег Поваренко долго не мог успокоиться. Шагал, качая головой.

— Это же надо. Иду по казарме, смотрю — а у них тапочки кругом. Вот те на!

Но эти незначительные эпизоды не могли затмить главного. В этот день все удавалось. Солдаты были построены и совершали ритмичные строевые упражнения на плацу, где были четко размечены квадраты и точки поворотов, причем в знак особого уважения дача строевых команд была доверена восьмидесятидвухлетнему полковнику Шургину, и тот звонким счастливым голосом командовал: шагом марш, напра-во, кру-гом, стой, равняйсь. За 40 лет в армии не появилось ни одной новой команды.

Полковник Шургин был на высоте. Кинокамера стрекотала.

Солдаты построились и прошли мимо нас колонной. Старый полковник дал команду:

— Запевай!

Они запели «До свиданья города и хаты». Я смотрю, что и солдатские песни за эти годы не переменились.

А за плацем выглядывало ракетное жерло.

Аркадий Миронович был что называется в ударе. Операторы с полуслова понимали его указания. Проглянуло солнышко, обеспечив дополнительную контрастность изображения. Если передача пойдет в эфир, это будет лучший репортаж года.

Напрасно Сергей Мартынов пытался утверждать, будто Аркадий Сычев говорит по бумажке, к тому же не им написанной. Аркадий Миронович в этот день взлетел словом.

В кадре единообразный строй солдат на плацу. Перед строем стоят ветераны, чуть в стороне офицеры части. А между ветеранами и солдатским строем Аркадий Миронович — пришел его час.

Аппарат панорамирует вдоль строя, как бы вглядываясь в солдатские лица и пытаясь разгадать: о чем они сейчас думают?

Затем аппарат переходит на группу ветеранов: покрасневшие глаза старого полковника, сосредоточенный взгляд младшего лейтенанта Рожкова, рядового Юмашева — потом мы проверим, кто попал в кадр, того и запишем.