Проще говоря – в ягодице.

Сначала незначительная, через пару минут она стала такой сильной, что я вынужден был остановиться, чтобы размять ноги и затекшую поясницу. Почувствовав облегчение, я снова сел за руль, но счастье продлилось недолго. Несколько минут – и боль вернулась. Вместо часа с небольшим последние сто километров я преодолел за три часа, постоянно останавливаясь.

Через несколько дней от боли остались лишь смутные воспоминания. «После отдыха все прошло», – подумал я, когда пришло время возвращаться. И ошибся. Такая же боль повторилась на обратном пути. Опасаясь усиления, я останавливался каждые два часа, чтобы дать отдых своему седалищу. И домой вернулся совершенно измотанным. Из хорошего: я мог не садиться за руль и не ожидать боли каждые несколько часов.

Отправляясь в дальнюю дорогу в следующий раз, я надеялся, что все будет хорошо. Напрасно. Боль началась через пару часов пути и повторялась с завидным постоянством.

Не желая каждый раз тратить на поездку больше времени, чем планировал, я занялся поисками решения проблемы: подкладывал подушки, покупал подлокотники, менял положение спинки сиденья. Эффект длился недолго. Боль возвращалась.

К счастью, в это время я участвовал в семинаре, посвященном лечению мышечных болей через триггерные точки. По сути, эта техника сводится к поиску наиболее болезненной точки. Она находится в спазмированной мышце. После длительного, не менее 90 секунд, давления на нее мышца расслабляется и боль проходит.

В очередной раз в дороге, когда боль только начала появляться, я остановился и, не поднимаясь с сиденья, нащупал болезненное уплотнение кнутри от седалищного бугра. Надавив на него, как того требовала техника, я даже подпрыгнул и вскрикнул. Больно было так, что на глаза навернулись слезы. Собрав волю в кулак, я замер и, чтобы продержаться, стал считать вдохи и выдохи.

Через минуту, показавшуюся бесконечной, боль начала отступать. Спустя три ее как будто уже и не было.

Это была почти победа: я мог справиться со своей болью довольно быстро, не выходя из машины и даже не вставая. Скоро я научился давить на триггерную точку (а это была именно она), не останавливая движение. Это было небезопасно, ведь я вел машину без круиз-контроля и электронных помощников!

Мой недуг стал мощным стимулом для поиска решения проблемы. Для этого я с удвоенным упорством стал изучать анатомию таза и нижних конечностей и скоро с удивлением обнаружил, что та анатомия, которую нам преподавали вплоть до четвертого курса медицинского факультета, вовсе не отвечает на вопрос, как возникает подобная боль и что с ней делать.

К счастью, именно в это время меня попросили сделать перевод с английского одной книги. Она помогла мне найти ключ к проблеме и стала одной из настольных книг в моей жизни. Это был третий том «Физиологии суставов» Адальберта Капанджи – гениального анатома, ортопеда и прекрасного художника.

Меня заворожило само название: суставы – это чистая анатомия. Выражение «физиология суставов» звучало необычно и интригующе. Я взялся за перевод бесплатно – «благодаря» за возможность ее прочитать.

Эта книга, без преувеличения, расставила все по местам.

Из нее я наконец узнал, как живут суставы тела и мышцы, приводящие их в движение. Грушевидная мышца – причина моей боли – стала мне близкой, почти родной.

Нажимая на триггерную точку в ней, я уже мог делать это осознанно, понимая анатомическую суть происходящего.

Да и другие мышцы и суставы становились все ближе и понятнее.

Книга захватила меня полностью. Я размышлял о прочитанном постоянно. В том числе и за рулем по дороге на дачу, привычно нажимая на свою триггерную точку в грушевидной мышце.

Перевод продвигался не так быстро, как ожидалось.

Только через несколько месяцев я дошел до последней главы. Она была посвящена суставам и мышцам шейного отдела.

В очередной раз за рулем я покачивал головой, в деталях представляя движение шейных позвонков. Пытаясь мысленно нарисовать картину последовательного вовлечения позвонков в движение, я наклонил голову вперед – это был один из ортопедических тестов, которые я постоянно проводил своим пациентам. И был очень удивлен: выяснилось, что я не могу подбородком достать до грудины с сомкнутыми зубами. А это значит, что мои верхние шейные позвонки почти неподвижны.

И тут меня осенило: моя мама часто рассказывала, как тяжело меня рожала. Услышав такой рассказ от своей пациентки, я с уверенностью сообщил бы ей о высоком риске родовой травмы верхнего шейного отдела. Все совпадало. До года я был слабым ребенком, а в детстве отличался удивительной неуклюжестью при хорошем телосложении. Только в старших классах я смог преодолеть эту проблему благодаря упорным занятиям лыжами, бегом, йогой и силовой подготовкой. За седьмой класс я научился подтягиваться, а к десятому довел число подтягиваний до пятнадцати.

Получается, моя слабость в младенческом возрасте, неуклюжесть в детском и нарушение координации в подростковом – последствия родовой травмы! И блок верхних шейных позвонков – причина всего этого – актуальная до настоящего времени проблема.

Эта догадка разделила мою жизнь на до и после.

Я начал с азартом изучать техники коррекции шейных позвонков, выполнять специальные упражнения для шейного отдела. За полгода подвижность шеи увеличилась настолько, что я смог наклонять голову в полном объеме.