Она покачала головой, не отнимая рук ото рта.

– Ты поэтому плачешь? – сказал он. – Потому, что я сделал тебе больно? Тогда почему? Если ты не хочешь идти со мной, то и не надо, не ходи.

Она снова покачала головой, продолжая плакать. Он не знал, что делать. Он сидел рядом с ней, гладя ее по голове, и спрашивал почему она плачет, и говорил ей, чтобы она не плакала, а потом он взял свои одеяла, расстелил их рядом с ней, лег, повернул ее к себе и обнял. Она продолжала плакать, он проснулся, она глядела на него, лежа на боку, подперев голову ладонью.

– Нам нет смысла идти по отдельности, – сказала она, – так что пойдем вместе.

Он попытался вспомнить, что они говорили перед тем, как заснуть. Насколько он мог вспомнить, ничего; она плакала.

– Хорошо, – сказал он, не понимая ее.

– Мне очень стыдно за пистолет, – сказала она. Как я могла это сделать? Я была уверена, что ты солгал Кингу.

– Мне очень стыдно за то, что я сделал, – сказал он.

– Не надо, – сказала она. – Я тебя не виню. Все было абсолютно естественно. Как твоя рука?

Он вытащил руку из-под одеяла и согнул ее, рука больно заныла.

– Ничего, – сказал он.

Она взяла его руку в свою и посмотрела на повязку.

– Ты распылил лекарство?

– Да, – сказал он.

Она смотрела на него, по-прежнему держа его руку в своей.

Глаза ее были большие, карие и по-утреннему ясные.

– Ты правда отправился на остров и вернулся? – спросила она. Он кивнул.

Она улыбнулась и снова посмотрела на его руку, поднесла ее к губам и стала целовать пальцы, один за другим.

Они выехали только поздним утром и долго ехали быстро, чтобы компенсировать свою утреннюю расслабленность. Стоял странный день, с дымкой в воздухе, тяжело дышалось, небо было серо-зеленое, а солнце казалось белым диском, на который можно смотреть широко открытыми глазами. Это был сбой в контроле за погодой, Лайлак вспомнила похожий день в Кит, когда ей было двенадцать или тринадцать лет. («Ты там родилась?» – «Нет, я родилась в Мек»

– «Правда? Я тоже!») Теней не было, и велосипеды, попадавшиеся им навстречу, казалось, висели над землей, как автомобили. Члены понимающе смотрели на небо и, подъехав ближе, кивали без улыбки.

Когда они сидели на траве, деля на двоих контейнер с пирогом, Чип сказал:

– Теперь лучше ехать медленно. На велодорожке могут быть сканеры, нужно выбирать подходящий момент, чтобы их благополучно миновать.

– Сканеры из-за нас? – спросила Лайлак.

– Не обязательно, – ответил он. – Просто потому, что это ближайший город к одному из островов. Разве ты не приняла бы дополнительных предосторожностей, если бы была Уни?

Он боялся не столько сканеров, сколько того, что впереди их может ждать медицинская команда.

– А что, если члены нас там поджидают? – спросила она. – Советчики и врачи, с нашими фотографиями?

– Это не очень вероятно, много времени прошло, – сказал Чип. – Надо попытать счастья. У меня есть пистолет и нож, – он потрогал карман.

Через секунду она спросила:

– Ты ими воспользуешься?

– Да, – сказал он. – Думаю, да.

– Надеюсь, что не придется, – сказала она.

– Я тоже.

– Лучше тебе надеть темные очки, – сказала Лайлак.

– Сегодня? – он посмотрел на небо.

– Из-за твоего глаза.

– Ах, – сказал он, – конечно. – Он вынул очки от солнца и надел их, посмотрел на нее и улыбнулся. – А ты вряд ли сможешь что-нибудь сделать. Разве что, выдохнуть и задержать дыхание.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, покраснела и добавила:

– Их не видно, когда я одета.

– Это первое, что я заметил, когда взглянул на тебя, – сказал Чип, – их.

– Я тебе не верю, – сказала она. – Ты врешь. Врешь.

Правда?.

Он рассмеялся и дернул ее за подбородок.

Они ехали медленно. На велодорожке сканеров не оказалось.

Никакая медицинская команда не остановила их.

Все велосипеды в этих местах были нового типа, но никто ничего не сказал насчет их старых велосипедов.

К вечеру они были в 12082. Проехали в западную часть города, вдыхая запах моря, внимательно смотря на дорожку впереди себя.

Они оставили велосипеды в парковой зоне и пешком вернулись к столовой, где ступеньки спускались к пляжу. Море было далеко под ними, оно мягко раскинулось, синее море – далеко-далеко, до туманного зеленоватого горизонта.