Я последовала за ней сквозь толпу, через зал, все больше заполняющийся гостями и облаками табачного дыма. Кто-то передавал по кругу бутылку текилы, все жадно из нее хлебали. Заиграла другая песня, на этот раз что-то из инди-рока, которую, видимо, знали почти все ребята в комнате. Они разразились хоровым пением, держась друг за друга и сентиментально раскачиваясь, как на концерте. Один из них вытащил свой телефон и начал светить им в потолок, что конечно же стало сигналом для всех остальных сделать то же самое. Девушки закатили глаза, но это все же их позабавило, и одна из них начала записывать происходящее на свой телефон.

От пива меня начало немного клонить в сон. На вкус оно оказалось разочаровывающе кислым и землистым, особенно после сладкого, похожего на жидкую конфету соджу, который мы с Юнхи разделили в ее спальне. Одри изящно пробиралась сквозь толпу, направляясь к лестнице.

– Ты идешь или нет? – спросила она.

Ей принадлежала самая большая детская спальня, которую я когда-либо видела, намного больше моей. Она складывалась в симфонию фиолетовых оттенков: все – от стен до простыней, подушек и даже светильников – было выполнено в различных оттенках лилового, лавандового и темно-фиолетового. Вдоль стен выстроился ряд аквариумов – гораздо больших, чем тот, что остался внизу, – в которых плавали десятки рыб: пескари, гуппи, золотые рыбки и один потрясающий петушок, чьи синие и алые плавники колыхались в воде, как складки вечернего платья. Я чувствовала, что Одри наблюдает за моей реакцией, когда я наклонилась, чтобы рассмотреть его поближе.

– Это потрясающе, – сказала я. – У них есть имена?

Одри кивнула.

– Это Октябрь, – она указала на петушка. – А остальные – Апрель, Май, Июнь и Август.

– А что случилось с Июлем и Сентябрем? – поинтересовалась я.

– Октябрь съел Июля, – торжественно произнесла она. – А Сентябрь выпрыгнул из аквариума.

Октябрь, казалось, надулся при упоминании своего имени, красуясь перед зрителями.

– О, отстойно, – сказала я. – А ты знала, что петушков еще называют бойцовскими рыбками?

– Да, все это знают, – скучающе отозвалась Одри.

Она показала мне блокноты, в которых записывала привычки и поведение рыб, сколько их кормили каждый день, каков был уровень рН воды.

– Круто, – оценила я. Она начинала мне нравиться, эта странная маленькая девочка с домашним аквариумом и манерами взрослой, которая знала о рыбах больше, чем я в ее возрасте. Не создавалось впечатления, что она действительно может быть родственницей Эш, чьи пронзительные крики и смех я слышала даже отсюда. – Мой папа работает в океанариуме «Фонтан-плазы», торгового центра. Тебе стоит попросить родителей как-нибудь сводить тебя туда, если хочешь увидеть еще больше рыб.

Казалось, это произвело на нее впечатление.

– Ты часто туда ходишь?

– О, конечно, – подтвердила я. – Все время. По сути, я там выросла.

– Однажды я попросила Эш сходить со мной, но она сказала, что там будет скучно, – вздохнула Одри.

Впервые она заговорила как настоящая восьмилетка. По моим прикидкам ей столько и было.

– Я собираюсь стать ихтиологом, когда вырасту, – добавила она.

– Уверена, так оно и будет, – кивнула я.

Снизу мы слышали все больше криков по мере того, как гости становились все пьянее и развязнее.

– Где ваши родители?

– В отпуске. – Ее голос звучал задумчиво. – Они не хотели брать с собой меня и Эш, потому что нам пришлось бы пропустить школу, и теперь она должна присматривать за мной.

– Ты скучаешь по ним?

– Да, – сказала она. – Эш не нравится, если я нахожусь рядом, когда у нее в гостях друзья, поэтому она сказала мне оставаться здесь, пока вечеринка не закончится.

Она постучала по стенке аквариума, и мы увидели, как одна из гуппи, маленькое существо цвета электрик с крапинками и красной полосой на хвосте, промелькнула мимо, следуя за ее пальцем.

– Как-то дерьмово, – заметила я. – Это ведь и твой дом тоже.

Выражение скептицизма и легкого ликования промелькнуло на ее лице, когда она услышала, что собеседница постарше произнесла нехорошее слово.

– Думаю, да, – сказала Одри. – Она говорит, что я чудачка и что я раздражаю.

– Возможно, так оно и есть, – протянула я. – В смысле, я, конечно, недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы судить об этом, – она ухмыльнулась, услышав мои слова. – Но, типа, кого это волнует, верно? Если она считает тебя странной только потому, что тебе нравится то, что не нравится ей, это чепуха. Ты такая, какая есть.

– Почему твои глаза так выглядят? – спросила она, перебивая меня. Я в тот момент пустилась в разглагольствования о том, что, похоже, никто не понимает девочек, которые хотят быть сами по себе, думать об интересных вещах и исследовать их, что такие девочки, как мы, просто пытаются узнать больше о мире и что если бы мы были мальчиками, никто бы так не поступал, наоборот, все заботились бы о наших интересах, и неважно, серьезно наше увлечение или нет.

– Как – так? – переспросила я.

– Как будто тебя ударили по лицу, – пояснила Одри.