Не дождавшись ответа от Джо, Мерсер берет в руки чашку и начинает расхаживать по гостиной. Такая у него привычка – усиленно обдумывая какой-то вопрос, он должен ходить туда-сюда, разглагольствовать и потягивать что-то – в идеале горячее – из любимой чашки. Увы, кофе быстро остывает, и время от времени он на это жалуется, намекая, что надо бы что-то предпринять, а потом яростно отражает любые попытки забрать у него чашку. Минимум две его ассистентки уволились после того, как Мерсер чуть не съел их живьем за кражу оной чашки, когда те пытались исполнить его просьбу о свежем кофе.

Джо ждет пояснений. Их нет. Мерсер просто ходит по комнате неровной походкой, устремляя взгляд то куда-то вдаль, то на поверхность своего студеного кофе.

– Мне надо к Джойс, – наконец говорит Джо. – Я должен сообщить о смерти Билли. Полиция не будет ей звонить, потому что она не супруга и не близкий родственник.

Мерсер вздыхает.

– Я сам с ней поговорю.

– Вы не знакомы.

– Пусть. Нет, Джо, – отрезает Мерсер. – Я сказал, что полиция не объявляла тебя в розыск, однако это вовсе не значит, что дельце не с душком. Просто душок еще забористее, чем мы думали.

– Да какой душок-то?

Мерсер вздыхает.

– Тесс исчезла.

Джо недоуменно воззрился на него.

– Что?

– Все просто. Барменша, которая – по твоему собственному утверждению, – пыталась тебя кадрить, исчезла с радаров. Я не могу ее найти.

– Не понимаю…

– Я отправил в Уиститиэль человека. Хотел, чтобы тот осмотрелся, прошелся по тем же местам. Ее не могут найти, Джо. Она пропала.

– Что значит «пропала»?! – вопрошает Джо, но Мерсер не удостаивает его нелепый вопрос ответом. Джо мотает головой. – Может, она в путешествие уехала! Бывшего навестить?..

– Почти наверняка. Ее кредиткой в последний раз пользовались на вокзале. Все очень правдоподобно. А с другой стороны, на Козьей Круче недавно произошел пожар. Это такой сельскохозяйственный объект военных времен, если ты не знал, на данный момент законсервированный. Похоже, он сгорел дотла. Брата Теодора Шольта, монаха-герметиста, удалось спасти. Он получил легкое отравление угарным газом и лежит в стационаре. Где именно – неясно. При оформлении бумаг была допущена ошибка. Ну что, почуял душок, Джо? По-моему, разит вовсю!

– Ладно, почуял.

Мерсер медлит.

– Джо, ты имеешь полное право выйти на связь со старыми знакомыми, которые в курсе иных, нелегальных аспектов этого дела. С людьми, которые держат руку на пульсе и имеют связи в околопреступных кругах.

– Нет.

– Я понимаю, что ты не в восторге от наследия Мэтью и что сношения подобного рода чреваты определенными последствиями, но…

– Нет. Я в это болото не полезу. Я – это я, я не он, не его тень, не его последователь. Не чертов наследный принц, который вернет стране былую славу. Это я!

Мерсер примирительно поднимает руки.

– Хорошо. Если ты не желаешь поступиться идеалами ради собственного блага, могу ли я хотя бы надеяться, что ты не причинишь себе вред?

Джо пожимает плечами. Мерсер принимает его жест за согласие.

– Итак, как я уже говорил, – прости, что повторяюсь, – я побеседую с Джойс.

– Я могу и сам, – упрямится Джо.

– Не сомневаюсь. Но меня по крайней мере никто не ищет с целью задержать и подвергнуть допросу.

– Да меня вроде тоже.

– Еще как ищут.

– Но…

– Это уловка. Хитрость.

– Но…

– Выслушай меня, Джо. Пожалуйста. Тот факт, что ты не в розыске, теоретически может означать, что ты свободен и легко отделался. Допустим, Родни Титвистл повнимательней изучил дело и сообразил, что ты – всего лишь винтик в чужой машине, ничем не примечательный и посему никому не нужный. Однако есть и другой вариант. Он убедился, что ему нужен именно ты и никто другой, поэтому убрал твою фамилию из всех официальных документов, дабы упростить себе следующий официально неофициальный, но неофициально официальный шаг.

– И ты думаешь, что верно второе.

– Скажи, он дал тебе хоть один повод думать иначе? Только честно, положа руку на сердце. Вспоминая события этой ночи, ты действительно полагаешь, что утром все еще может утрястись?

– …Нет, – наконец признает Джо Спорк.

– Тогда Джойс позвоню я. – Мерсер медлит, словно осмысляя услышанное. – Когда ты успел стать таким безбашенным?

– Я не безбашенный. Я хочу одного: чтобы меня оставили в покое.

– Тогда веди себя потише.

Джо упрямо хмурит лоб.