Через пару дней в съемной квартире Виктора ночью раздался звонок в дверь. Посмотрев в дверной глазок, Виктор не увидел никого на лестнице. Пацан он был крупный и мускулистый. А также еще очень молодой и глуповатый, а потому бесстрашный. На пороге его квартиры лежала коробка. Занеся коробку в квартиру, Виктор аккуратно открыл ночной "подарок". В коробке лежала аккуратно отрезанная голова его старшего товарища из группировки "Змея". Также в коробке лежало письмо, отпечатанное на принтере. В нем была инструкция, куда и как вынести голову бывшего товарища, чтобы обошлось без лишних последствий, а также совет больше не пренебрегать заданиями сообщества "Орфей" и четко выполнять инструкции. А то в следующий раз в коробке окажется голова его младшего брата.

Из утренних новостей Виктор узнал, что телеведущий, за которым надо было вести слежку, застрелен в собственном подъезде. С тех пор игнорировать приказы "Орфея" парень не решался. Так было до недавних пор, пока Элиза не призналась ему в своей беременности... Тут дрогнуло сердце "железного киборга", и он решил, как-то обыграть намеченный план. Рисковать здоровьем беременной любовницы и своего нерожденного ребенка, Витя просто не мог. Что-то резко менять тоже было уже поздно, и Витя, не придумав сразу ничего лучше, чем просто вынуть из пистолетов патроны.

"Чадолюбие сильно развито в полу-деревенских общинах..." Вихрём пронеслась у меня в голове цитата из старого фильма "Вождь краснокожих". Росший практически без матери и отца Витя невероятно сильно мечтал о своем собственном малыше. А его жена Лаура, к сожалению, была полностью и безнадежно бесплодна. Поэтому он, несмотря на невероятную угрозу со стороны сообщества, решил вывести Элизу из-под удара.

— А откуда тогда пули в аппаратуре и полу, можно узнать? — прерывает исповедь Вити Юлька.

— Не знаю. На видео видно, что пули летят со стороны. А откуда не совсем понятно... — отвечает Шолохов и выпивает свой бокал с виски залпом. Потом морщится и закусывает нарезанной мной колбаской. Я тоже не теряюсь, сегодня за рулем Юлька, вот пусть она и думает, как мою "бричку" потом домой везти. У меня кружится голова от небольшого сотрясения и выпитого виски. Мозги ворочаются с большим трудом и не хотят работать по-человечески. Но тем не менее, я спрашиваю.

— И как ты, Витя, оправдался перед "Орфеем" за проваленную операцию? — Наврал, что мой наган резко заклинило... Конечно, они не поверили. Поэтому я и лишился своего братика...

Виктор опускает голову на руки и немного всхлипывает. Мне и Юльке очень сложно что-то говорить. Это просто кошмарная ситуация, и нам с ней жалко Шолохова просто до ужаса. Молодой парень, попавший в лапы какой-то чудовищной организации, кующей себе послушных марионеток. Марионетки поют, танцуют, вещают с экранов и не могут выйти из-под влияния огромного "Молоха", который недолго думая использует и пережевывает неугодных. Получив признание и славу, марионетки также получают и вечное рабство. Практически, "контракт с сатаной" ничуть не меньше. Юлька всхлипывает, и по ее щекам текут крупные слезы размером с приличную горошину. Вслед за Юлькой, начинаю подвывать и я. Мало кто знает, но я достаточно жалостливый человек, практически не выношу чужих слез, очень сопереживаю и могу действительно заболеть от расстройства или несправедливости. Хорошо ещё, что с возрастом появилась привычка свои душевные порывы контролировать. Лишняя эмпатия очень часто вредит современному человеку, этому меня уже научили хорошо в своё время... Учителя были "хорошие". Но тут, как-то внезапно прорвало, видимо за компанию... Быстрее всего, в себя конечно же приходит Виктор, как настоящий мужик. Быстро утерев лицо и стукнув кулаком по столу, скомандовал:

— Все мартышки, харе выть! Что сделано, то сделано. Уже ничего не вернуть.

— Верно. — Я растираю слезы ладонью, не особо беспокоясь, размазалась ли моя косметика или нет. Уже на самом деле почти на всё по барабану. Но все-таки, я не совсем понимаю картину полностью, поэтому после паузы я решаюсь задать Виктору уточняющие вопросы. — Значит, смотри, как дело должно было быть? Вы меняете Леониду газовый пистолет на боевой, и в процессе драки, он как бы нечаянно должен был ранить или убить Элизу? Естественно, выстрел в певицу должны были совершить вы, но все присутствующие хором сказали бы, что виноват Стальков, верно?

— Ну, типа того, верно. — понурив голову отвечает Виктор.

— Значит, Шнепер и телохранители Сталькова тоже были в курсе операции? — уточняет Юлька.

— Да, в курсе. Телохранителей Леониду посоветовал взять сам Шнепер, месяца за три до операции... Он же и предложил нужные кандидатуры.

— Шикарно. А если бы Леня не полез бы тогда в драку, что бы вы делали? — спрашиваю я.

— Полез бы. Уж поверь мне. Все мартышки, не могу больше говорить, плохо мне. Домой езжайте и не высовывайтесь от греха. А то и до вас скоро доберутся...

— Да, уже начали. Юльке вон, хату кто-то взорвал. Не ты случайно, по заданию "партии", Витенька? Виктор побледнел, и на его лице мощно заходили желваки. Взгляд мужика, хоть и совершенно пьяный, внезапно стал каким-то резким и неприятным.

— Нет, не я. Но похоже, что и до вас скоро доберутся. Есть вам, куда свалить? Заграница, деревня?

— Ну, типа, деревня есть. — отзываюсь я, вспоминая наш дом в Подмосковье.

— Но ты нас, Витя, плохо знаешь, мы только во вкус вошли! Наконец-то стало интересно. Кстати, зачем ты все это нам сейчас рассказал, а в первую встречу набрехал, как сивый мерин?