…Леня промчался через приемную к кабинету президента фирмы, но в последний момент притормозил, развернулся к Катерине и схватил ее за руку.

– О, Катя, – произнес он таким тоном, словно они были знакомы по крайней мере полвека. – Это было гениально! Я имею в виду конкурс. Блестяще! Ты заметила, как я тебе ободряюще подмигивал? Не хотел, чтобы другие это заметили, но сразу, как ты появилась, я понял: да, да, да, вот она, эта девушка, наша новая звезда! Необыкновенной красоты и изумительных способностей.

Катя зарделась. Леня нырнул за дверь, но появился снова.

– Кстати, не видела моего Крысеныша? Ты уже в курсе наших ляля-шушу? – Вице-президент потупил взгляд и даже заставил правую щеку, обращенную к Катерине, покрыться легким румянцем. – Рыська классная девчонка, правда?

– Леня, да заходи же ты! – раздался из кабинета недовольный вопль Виктора Сергеевича.

Леонид придал лицу постное выражение, кивнув в сторону открытой двери, и приложил руку к сердцу.

– Хотел бы останься с тобой, честное слово. Поболтать. Но труба зовет. Я улетучиваюсь. Целую, крошка.

Катя улыбнулась. Едва скрылся Леонид, появилась Орыся.

– Пашешь? Надрываешься? Бросай.

– Знаешь, тебя только что искал Леонид. Он у Виктора Сергеевича.

Орыся скептически усмехнулась:

– Ерунда. Не верь ему. Он будет осведомляться, не видела ли ты меня, по четырнадцать раз в день в надежде, что в этот момент ты будешь поправлять колготки или у тебя расстегнется пуговица на рубашке. Неисправимый донжуан.

Из Воронежа они возвращались в подавленном настроении и еще более суровые друг к другу, чем прежде. Андрей был обескуражен неэффективностью своих поисков: он потратил двое суток, встречаясь с родственниками и знакомыми рыжеволосой девушки, просеял ситечком землю на том участке, где было найдено тело, и затих в немом отчаянии.

Причина угрюмости Максима Колотова была неизвестна. Он молчаливо вертел руль, сосредоточенно глядел на дорогу, и мысли его, таинственные и недосягаемые, обгоняли автомобиль и неслись над асфальтом трассы впереди капота «семерки».

– Ну а ты-то что такой хмурый? – спросил Андрей.

Максим не ответил, но через некоторое время снизил скорость, съехал на обочину и молча стал расстегивать пуговицы на своей замшевой парке.

– Макс, ты что? – изумился Андрей. – Ты зачем раздеваешься? Вроде наша дружба не предполагает таких отношений! Я не согласен.

Макс стаскивал с шеи мохеровый шарф.

– Нет, нет, – замахал руками Андрей, – не надо.

С чего это ты вдруг решил устроить эротик-шоу? Холодно! Январь! Давай хотя бы доедем до Москвы!

Максим уже терзал пуговицы рубашки. Майки на нем не оказалось, и удивленному Андрею предстала крепкая грудь друга, украшенная длинными, багровыми царапинами. Пока Андрей разглядывал красные иероглифы на теле Макса, тот с упоением вздыхал, надрывно и горестно.

– Я нашел твоего маньяка. Едва спасся, как видишь. Это женщина.

– Ерунда…

– Говорю тебе, это женщина. Видишь, что она со мной сделала. Еле убежал!

– Ладно, рассказывай по порядку.

Максим закутался в одежду, отвел трагический взор в сторону и поведал другу ужасную историю.

Вчера, устав от безделья в городе Воронеже, он отправился в местный концертный зал насладиться симфонической музыкой. Сладкий дурман, навеянный мелодиями Генделя и Вивальди, вмиг улетучился, когда он заметил в третьем ряду даму. Дама была старше Максима лет на пятнадцать, обладала великолепной гривой длинных огненно-рыжих волос и конвоировалась целым выводком нежных малюток.

Десятиминутного антракта хватило оживившемуся Максу, чтобы выяснить биографию роскошной женщины. Она была преподавателем музыкальной школы и привела на концерт своих учеников. Во втором отделении Максим получил двадцать девять замечаний от кружевных старушек меломанок: он никак не мог усидеть на месте.

После концерта Макс помог музыкантше погрузить детей в автобус, развезти их по домам и отправился за компенсацией – взгляд дамы обещал щедрое вознаграждение.

– Это был какой-то кошмар. Она оказалась законченной шизофреничкой. Садистка. Бросалась на меня как пантера, кусалась. Я ее даже слегка прибил, но она от этого взбесилась еще больше.

– И мужское самолюбие не позволило тебе сказать твердое «нет» таким забавам?

– Не мог же я сбежать, словно трус, после того, как сам напросился в гости. А, что я пережил! Первый раз в моей жизни такое… Не можешь ее арестовать? Ей нельзя доверять детей! Наверняка она лупит их железной указкой и подвешивает над роялем вниз головой.

– Это тебе урок. Не будешь прыгать в кровать к первой встречной женщине.

– Она клиентка психбольницы. Почему она на свободе, а не в палате для буйных?