— О, да, это был ты. Раньше я так злилась на него. Эти штуки засыхали, и когда я шла их чистить, они так прилипали, что с ними отваливалась краска со стен.

Что за дерьмо? Это отвратительно.

Ну спасибо, Питер.

— Вау. — Лэйси бросает на меня пристальный взгляд. — Эту информацию было бы неплохо узнать до полудня, когда я ещё решала, стоит ли продолжать наше свидание.

— Такого не было, — уверяю я её. — Это говорит деменция.

— Конечно, это так. — Лэйси улыбается.

Мэри снова наклоняется вперёд и похлопывает её по руке. — Питер верен тебе?

Я ожидаю увидеть обычную игривость в выражении лица Лэйси, тем более что мы притворяемся женатыми и только что подробно обсуждали выделения из носа — я не могу заставить себя называть их по-другому — но вместо этого её взгляд наполнен чем-то искренним.

— Да. — Лэйси смотрит на меня. — Он действительно верен. Я определенно не заслуживаю его преданности.

Наши взгляды задерживаются друг на друге ещё на секунду. Моё сердце бьётся в груди, словно маленький мальчик-барабанщик даёт представление всей своей жизни. Внутри меня разгорается новое чувство, нечто иное, чем влечение — я уже чувствовал это к Лэйси. Это чувство более существенное и сложное.

Она поворачивается к Мэри, отодвигая стул рядом с ней. — Мы можем посидеть и поужинать с вами?

— Вы останетесь? — Полный надежды взгляд Мэри метался туда-сюда между нами.

Я подхожу к другому свободному стулу. — Конечно, мы останемся. Я подумал, что ты сможешь рассказать нам все голливудские сплетни за годы своей актёрской карьеры.

— Мне никогда не нравилась эта Оливия Ньютон-Джон. Мэри нахмурилась. — Они выбрали её вместо меня в «Бриолине». Можете в это поверить? С моим бродвейским прошлым я бы стала идеальной Санди.

— Я не могу в это поверить. — Я качаю головой.

— Пфф. — Она закатывает глаза, как будто ей противно.

— И после того, как ты расскажешь нам о Голливуде, мы должны сыграть пару раундов в «Зонк»28.

Задорная улыбка освещает всё её лицо. — Я люблю играть в «Зонк».

— Я знаю.

— Ты хороший сын, Питер. — Она похлопывает меня по руке. — Спасибо, что не оставил меня одну на Рождество.

Когда я придвигаю свой стул, я ловлю на себе взгляд Лэйси. Она растягивает губы в маленькой улыбке, и на одну ночь я счастлив остаться в этом притворном мире, где я женат на Лэйси, и мы навещаем мою маму во время праздников, чтобы поднять ей настроение.

Я знаю, что нужен Сиенне, но сейчас я нужен и Мэри Брэдшоу.

Глава 20

Лэйси

— Мне понравилась твоя мама, — говорю я Парку, когда мы идём по тротуару к крыльцу дома моих родителей.

Он поджимает губы. — Мне она тоже понравилась.

— О, хорошо, — поддразниваю я. — Тогда, может быть, тебе стоит оставить её себе.

— Может, и оставлю.

— Странно, что она продолжала называть тебя Питером.

Он качает головой. — Деменция. — Он сжимает мою руку. — Но мне нужно обсудить с тобой несколько вопросов.

— Что? — Я поворачиваю голову в его сторону.

— Трое детей? Две собаки? И четыре кошки? У нас что, зоопарк?

Я смеюсь, прислонившись головой к его плечу. — Я импровизировала, и поэтому домашние животные и дети только прибавлялись.

— А откуда у меня навыки в водном поло?

— О, ну знаешь. — Я машу рукой перед собой. — Ты научился этому, когда жил в Европе.

— Понятно. И если я тренирую десятилетних, это значит, что тебе было восемнадцать, когда ты стала мамой.

— Эй, такое уже случалось.

— Да, в «Дочки-матери» на MTV.

— Ты меня раскусил. — Я смеюсь. — В следующий раз я постараюсь, чтобы моя ложь звучала более правдоподобно. — Когда мы поднимаемся по ступенькам, я поворачиваюсь к нему лицом. — Итак, если не считать моего безумного информационного вброса твоей маме, у тебя был хороший день?

— Это был один из лучших дней, которые я могу вспомнить.

— Сегодняшний день превратил тебя в любителя Рождества?

— Это было определенно хорошее начало.

— Это было больше, чем просто хорошее начало, — возразила я. — Я спланировала идеальный день. Моя миссия выполнена.

— Ну, не совсем. — Губы Парка подрагивают, что свидетельствует о том, что он переходит в режим обаяния. Он подходит ко мне и кладёт руки на мои бёдра. — Есть одна вещь, которую мы так и не сделали.

— Правда? — Я обхватываю его руками. — И что же это?

Он лезет в карман и достаёт маленькую омелу, размахивая ею передо мной.

Мои брови поднимаются. — Где ты это взял?