— У них есть горячий шоколад! — Лэйси бежит к автомату через весь магазин.

— Что ты делаешь? — Я иду следом.

— Разве горячий шоколад запрещён? — Она не ждёт моего ответа. Вместо этого она достаёт картонный стаканчик и начинает его наполнять.

— Мне просто нравится, когда меня держат в курсе. Вот и всё.

— Ладно, хорошо. Я беру горячий шоколад. — Пар поднимается от жидкости в воздух. — Ух ты. Он такой горячий, что бурлит в стакане. — Она ставит стаканчик на стойку. — Я дам ему остыть секунду. — Она смотрит на кассира. — Где у вас туалет?

Женщина с разноцветными татуировками на руках указывает на дальний угол. — Вон там.

— Спасибо. — Лэйси улыбается.

Колокольчик на двери позади нас снова звенит, и мы оба оборачиваемся, когда лысый мужчина с козлиной бородкой проходит на станцию техобслуживания. Его взгляд скользит по нам, затем он сворачивает в первый ряд с закусками. Я провожаю Лэйси до единственного туалета и стучу в дверь, выжидая секунду, прежде чем открыть её. Громкий вентилятор включается вместе с флуоресцентными лампами. Я опираюсь на дверь, заглядывая в уборную.

— Что ты делаешь?

— Убеждаюсь, что здесь безопасно.

— Это крошечная ванная. Тут буквально только одно место, где кто-то может спрятаться. — Она сильно пинает дверь, отталкивая её к стене. — Видишь? За дверью никого нет. Всё чисто.

— Ты бы чувствовала себя очень глупо, если бы там кто-то прятался. — Я протягиваю ей свой защищенный мобильный телефон. — Вот. По нему ты можешь позвонить своей семье.

— Спасибо.

Я отступаю назад. — Если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы в ванной, просто крикни мне, и я прибегу.

— Я уверена, что у тебя просто паранойя, — говорит она, захлопывая дверь перед моим носом.

Как только я поворачиваюсь, мужчина с козлиной бородкой не теряет времени. Он налетает на меня и бьёт в бок. Жаль, что Лэйси не видит меня сейчас. Я не думаю, что у меня паранойя.

Лэйси

Я, не торопясь иду в ванную и мою руки. Открываю сумочку и беру блеск для губ, наношу его. Затем я наклоняюсь вперёд и смотрю в зеркало. Я провожу пальцами по лицу, разглаживая мешки под глазами. Всё пережитое прибавило мне десять лет. Я выпрямляюсь, тяжело вздыхаю и достаю из кармана телефон Парка.

Я решаю немного покопаться в его телефоне, чтобы убедиться, говорит ли он мне правду. Это кажется справедливым.

Я открываю его текстовые сообщения, но всё, включая то, кому он их отправил, зашифровано вместе с его электронной почтой. Для открытия любого приложения, кроме калькулятора и приложения погоды, требуется идентификатор лица. Я нажимаю на значок галереи, ожидая, что она тоже будет зашифрована, но я вижу две фотографии, сохранённые на его телефоне: снимок моего почтового чека и снимок, который висит на моём холодильнике, где я в лабораторном халате и защитных очках. Я не шокирована тем, что Парк был в моей квартире. Я потрясена тем, что он сделал снимок моей фотографии до того, как мы снова встретились в самолёте, и до того, как я предложила целоваться на протяжении праздников.

Это мило в полу-жутком сталкерском смысле.

Наверное, мне это нравится.

Я понравилась Парку настолько, что он перестал искать компьютерный чип в моей квартире и сделал снимок на память. Эта мысль заставляет меня улыбаться.

Я решаю, что лучше написать маме, пока Парк не постучался. Я набираю её номер в сообщениях и нажимаю на голосовую запись, поднося телефон ко рту.

— Привет, мам. Я просто хотела сообщить тебе и папе, что вчера у меня сел телефон. — За дверью раздаётся шум, и я делаю паузу, бросая взгляд на дверь. Я больше ничего не слышу из-за громкого вентилятора в ванной, поэтому продолжаю говорить. — Мы с Парком решили поехать в Стивенс-Пасс, чтобы покататься на лыжах несколько дней. — Это кажется вполне вероятным объяснением того, почему меня нет. Стивенс-Пасс — это горнолыжный курорт в тридцати пяти минутах езды от Ливенворта, и мои родители не должны быть слишком обеспокоены тем, что я туда поехала. Я расхаживаю по ванной комнате, размахивая руками во время разговора. — Я знаю, что должна была сказать вам перед отъездом, но у нас всё в порядке. — Мне кажется неправильным говорить им, что я буду дома на Рождество, поэтому я опускаю эту часть. — Я напишу тебе завтра и сообщу, как обстоят дела с лыжами. — Я слышу ещё один громкий звук, и дверь уборной сотрясается. Я нахмуриваю брови. — Люблю вас.

Я нажимаю кнопку «Отправить» и засовываю его телефон обратно в карман. Я открываю дверь как раз в тот момент, когда Парка швыряют в стойку с чипсами. Его тело падает на пол, но он тут же поднимается на ноги и улыбается мне усталой улыбкой.

— Привет, Лэйс. — Он тяжело дышит.

Мой взгляд мечется между ним и сердитым мужчиной, идущим к нему. Он говорит что-то на языке, которого я не понимаю.

— Что он говорит?

— Без понятия. — Парк делает резкий шаг вперёд, обхватывая руками талию мужчины. Мужчина ударяет кулаками в бока Парка, заставляя его произносить слова с небольшим ворчанием.

— Я думала, ты говоришь на пяти языках.

— Но не на этом, — простонал он, отпихивая мужчину назад.

Они отталкиваются друг от друга, и Парк одним быстрым поворотом тела бьёт его локтем в щёку. Мужчина на удивление хорошо принимает удар и в ответ бьёт Парка в челюсть. Они спаррингуют взад и вперёд, нанося и уклоняясь от ударов. Я пригибаюсь и вздрагиваю каждый раз, когда Парк получает удар. Наверное, я должна быть более полезной, а не просто смотреть. Я всегда ненавидела это в боевиках — беспомощная женщина, стоящая там, пока из парня выбивают всё дерьмо. Типа, иди подбери пистолет или что-то в этом роде.