Глава 18. Найдёныш

Филипп, затаив дыхание, молча слушал рассказ Зины, ни о чём не спрашивая – он совершенно не знал об этой стороне её жизни. А она, волнуясь, продолжала дальше:

– А тут такой случай произошёл – звонит мне Ленка, ну та самая директриса с опеки, и тараторит, как пулемёт: «Зинуля, приезжай, разговор есть! Только давай быстрее!» Я начала спрашивать – чо, да каво, а она только: «Всё бросай, приезжай ко мне, расскажу при встрече!» Ну, я к ней добралась, захожу в кабинет, а она мне с ходу: «Зинка, садись за мой стол, пиши заявление на патронат!» Я ей, – Ленусь, ты чего такого сегодня объелась? О чём вообще говоришь? – а она мне выдаёт: «Вчера найдёныша на Северной трассе подобрали, ночью. Дальнобой увидел, остановился, в кабину посадил, и до полиции довёз. Стали выяснять, ребёнок вроде бы ничей – розыска нет, уголовных дел нет. Вариантов два – человечка сейчас либо определят в приют, либо до окончательного установления и регистрации можно ещё оформить патронат, это такая новация сейчас. Выплат до оформления прав не будет, да и ладно – ты же не против, я знаю. Давай, быстрее пиши, а то ювеналы скоро появятся, и тогда хренушки его из детского дома получится быстро забрать! Все документы в течении полугода сделаем, я помогу. А пока надо заявление от тебя, и мои гарантии. Я – согласна. Если потом родительские права захочешь оформлять, то это по ходу определимся, ты в любом случае стоишь давно на учёте как кандидат, а пока – сделаем патронат. Давай, быстрее пиши!»

Она тараторит без умолку, а я смотрю на неё, и в этот момент начинаю понимать, что происходит что-то серьёзное. Говорю ей: «Елена Семёновна, а глянуть на ребёнка этого хоть одним глазком можно?» А она поднялась со своего кресла, да как рявкнула на меня: «Дура бестолковая! Тебе что, жалко две минуты, чтоб лист бумаги заполнить? Ты если протянешь сейчас, потом будешь жалеть долго-предолго! Если я тебе говорю, значит знаю, о чём! Глянуть, и порвать заяву успеешь, а ребёнка этого можешь упустить! Человечек – замечательный во всех планах! Пиши!» Я, конечно же, написала. А потом мы с ней пошли посмотреть. Перед этим Ленка проинструктировала: «Сейчас пойдём по коридору, это дело во втором кабинете от нас. Дверь открыта. Будем мимо идти, а ты незаметно глянь вот так – «искоса», – и показала мне кривую рожу и прищуренный глаз. Тут я как принялась истерически ржать – ну остановиться просто не могу! Когда воды только попила, что она мне протянула, тогда уже успокоилась. Ну затем и пошли с ней по коридору. Напротив открытой двери принялась смотреть «искоса», как учили, но дальше уже не сделала ни одного шага. Филипп, ты не поверишь – как увидела эти глаза, сразу поняла, что это мой, мой родной ребёнок!

Сёчин заметив, что Зина сейчас разрыдается от нахлынувших на неё чувств, перебил рассказ репликой:

– Ну ты, Зина, и рассказала историю. Меня аж самого колотить начало. А где ребёнок то? Почему не с тобой? Что, отобрали уже?

Зинаида с испугом подняла взгляд:

– Ты чего такое говоришь, дурак? Какое «отобрали»? Загрызу! Вон – в коридоре с сестричками оставила, побоялась тебя неожиданностью такой беспокоить. Сейчас позову, – и, поднявшись со стула, подошла к двери, приоткрыв, позвала, – Фира, иди к нам сюда! – и повернувшись к Филиппу, вполголоса пояснила, – Она кроме имени, ничего о себе не вспомнила, сказала, что зовут Аглая, ну а по-нашему – Глафира, ну или – Груня.

В открытую дверь, переступая ножками, вошла маленькая девочка. Подойдя к Зинаиде, прислонилась к ней, и тряхнув рыжими кудрями, приветливо спросила, обращаясь к лежавшему на койке:

– Здравствуйте! Это вы – Филипп? Мама про вас много рассказывала. Как себя чувствуете?

Зина, присев возле неё, чмокнула девочку в розовую щёчку, и глянула на Сёчина:

– Умница, правда?

Сёчин неотрывно глядел на ребёнка, стоявшего рядом с Зинаидой, и не мог промолвить ни одного слова. Пауза затянулась, Зина с непониманием переводила взгляд с рыжей шевелюры на перебинтованного Филиппа, и назад, и тут тишину в палате прорезал звонкий детский голосок:

– Мама, я пить хочу! Принеси пожалуйста. Там, на первом этаже в киоске есть.

«Мама» с готовностью встрепенулась, соскочила со стула, достала из сумочки кошелёк, сумку протянула «доченьке», и со словами: «Подержи пока, я мигом!», быстрым шагом вышла из палаты.

Сёчин, продолжая молчать, не отрывал свой взгляд от рыжей гостьи, и та, криво ухмыльнувшись, высунула изо рта красный язычок:

– Бе-е-е! Ну что, узнал?

Окончательно опешивший Филипп растерянно пробормотал:

– Как это возможно – ты же мне во сне мерещилась!

Рыжая рассмеялась:

– Если я тебе начну рассказывать про свои возможности, то нам года не хватит! Послушай, разговор есть.

– А как тебя называть? И вообще – кто ты?

Собеседница отмахнулась:

– Да всё равно как. Запомни самое главное – я тот, кого Создатель проклял, и прогнал подальше от себя. Но ничего, я всё-таки создам свой мир. С твоей помощью, конечно. Да ты уже помог – только через тебя я и смогла в реальный мир попасть. Ты ведь не мёртвый был. Можно было ещё оживить. А всё благодаря твоей особой энергии, – вытянув палец вверх, она и протяжно договорила, – Тво-о-о-рческой. Хоть ты и не Лев Толстой, но всё сработало! Самое главное было – выскочить из этой огромной могилы. Мёрзнуть там надоело. Ну и Филиппок, конечно, хорошо помог. Мир его праху!

Сёчин приподнялся, опёршись на локти:

– Что ты с ним сделала?

– Да ты не переживай. Он и не понял ничего. Филиппок давно совсем бестолковым сделался. Сам виноват – постоянно травку жевал да глотал. И ещё отжим пил. Чего ни скажу – со всем соглашался! Но без твоего кокона ни за что бы дорогу не нашла. Я же – неживая. Ну, по людским понятиям.

– А кто тогда тот самый Клюв?

– Да самый обычный демон, вашим языком выражаясь. Бывший человек. Он там за мной смотрел. Ну, чтоб сидела на месте, да не придумывала чего-нибудь особого. А сами-то каковы? Извращенцы проклятые, замутили для меня хитрую тюрьму – в другом мире, да ещё и в виде синей травы. Это ж какую фантазию надо иметь!

– Ну а Филипп, всё-таки, почему именно он?

– Ну а как без него? Он – ключевое звено! Мне именно он нужен был! Считай, всю необходимую работу Филиппок и провёл! Клюва помог обездвижить, чан расколол. Ну и тебя оживил. Ты бы сам не справился. А с его энергией нормально прошло. Ну и намучилась я с ним – все сказки вспомнила, какие знала. Неделю ему рассказывала, не меньше. А что, как-то нужно ведь было мозги ему промыть. Но он поверил, куда ж ему деться-то было? Я ведь настырная!

– Хочешь сказать, что всё это ты устроила?