– А как тогда колдуешь? Ты ведь не всегда используешь свою эту дохлую магию… - Поинтересовалась Бревси.
– Некротическую, во, мне как-то рассказывали о ней.

– Воля, подруженька. Она никому не принадлежит, и в тоже время есть у каждого. Я использую ее, смешиваю с некромантией, так же, как это делают маги стихий или крови, что я тоже практикую. Например, огненный шар это просто хлопок смешанный с огнем. Так что… Основа всей магии - воля, остальное мешается по вкусу и возможностям.

– Хм… Ладно.
– Андрий вскинул голову, начиная ускоряться, внезапно, он чуть ли не перешел на бег, но при этом оставаясь абсолютно спокойным.
– Думаю, действительно пора уже помочь Люсиль.

– С чего такая спешка? Это же именно ты шел последним, буквально пару минут назад!
– Я быстро начал нагонять ангела, который и вправду слишком сильно ускорился, словно от чего-то убегая. Поворачивать голову мне ой как не хотелось.
– Андрий?

– Святоша прав… Обернись, Руфи.
– Посоветовала мне Бревси, пускаясь в бег и обгоняя нас обоих. Сглотнув, я проклял этот мир, наконец решившись отвести взгляд и повернуться.

Позади нас пространство рушилось и разваливалось, прямо на моих глазах утопая в безумии имматериума, что беспощадно растворяло его, не останавливаясь ни перед чем. Куски леса, земля, небо, воздух и даже ткань реальности, все уничтожалось страждущими волнами разноцветного естества изначальной, дикой магии, которая составляла большую часть изнанки. В этих потоках виднелось все, что когда-либо могло протекать в сознании миллиардов людей. Мысли живых существ, облики растворенных в ней демонов, духов и ангелов, мечты, сны, кошмары, разнообразные эмоции и слова… Весь мир был отражен в ней, и весь мир из-за этого был уродлив, крив, расколот и изменен по воле своих жителей, которые видели его каждый по своему. Каждый блик был уникален, и с каждой секундой менялся, заново рождаясь или делясь на несколько новых, попутно поглощая в себе свет, тень, саму суть пространства. Я редко встречался с чистым, ничем не измененным имматериумом, а тем более, в такой непосредственной близости. Боже, я буквально чувствовал, как моя душа откликается зову чистого безумия, зову Сияния… Мне было даже сложно просто отвести взгляд, что уж тут говорить о действии или побеге. На магов подобное оказывало слишком сильное воздействие… Это все равно, что свет для мотыльков, от него исходила суть нашей несовершенности, нашей силы… И только имматериум мог утолить ее, мог восполнить и спасти… Пусть и с помощью смерти, которая решила бы абсолютно все, позволив душе раствориться в себе.

– Черт, ну что с тобой опять, твою мать!
– Андрий был вынужден развернуться, пробежав ко мне и схватив за рукав. Волны неуклонно продвигались, постепенно надламывая землю прямо в близости от меня, методично растворяя ее в себе и оставляя пустоту, тут же поглощенную имматериумом. В сознании всплывали старые легенды, бредни, если быть честным… которые гласили, что окунувшись в истинное, чистое безумие, можно узреть единственную верную истину. Тело отказывалось повиноваться, мозг словно был скован и очарован. Вместо того, чтобы бежать, я сделал кроткий шаг навстречу, уже даже не осознавая, что творю. Я всей своей сущностью хотел коснуться этой извращенной, чарующей песни, что лилась с ручьев имматериума, медленно продвигающихся ко мне.
– Руфи, не время!

– Д… Да… - Андрий резким движением дернул меня назад, чуть не роняя на пол. Мое тело на секунду пришло в себя, я смог сделать шаг назад, а после еще один и еще. С трудом следуя за ангелом, я не переставал глядеть на прекрасные образы имматериума, так сладко шепчущие мне свою неслышную песнь. Видимо, Сияние решило попытаться взять меня под свой контроль… Что же, отказаться было как никогда сложно, а иные прерогативы казались даже более мрачными, чем простое, безболезненное забвение в ее ледяных, нежных руках.

– Если ты пройдя все это, умрешь из-за очередного приступа, я клянусь, что добьюсь личного ада, персонально для тебя одного.
– Андрий продолжал тащить меня за собой, Бревси решила не бросать нас окончательно, дожидаясь вдалеке.
– Вспомни, мать твою, зачем мы здесь!? И даже не думай, что Я собираюсь помирать из-за ТВОИХ припадков.

– Да знаю я, Андрий!
– Я вырывался из хватки, ведя плечом и начиная бежать уже самостоятельно.
– Это зов Сияния, ясно!? Все равно, что Господь прямо сейчас приказал бы выстрелить себе в висок.

– Ну так я не идиот чтобы слушать Его в такой ситуации!
– В ответ рявкнул Андрий, я уже полноценно вышел из транса, начиная во весь апорт бежать вслед за ним.
– Поэтому живее и быстрее!

– Пошел ты к черту.
– Бросил я в ответ, постепенно ускоряясь и догоняя Бревси. Сердце бешено стучало, в ушах по прежнему звучала манящая песнь… Ласкающая слух и сердце. Было так больно игнорировать ее. Так тяжело противиться…

Мы бежали достаточно внушительный промежуток времени, и я действительно выдыхался. По обе стороны шли леса, населенные волками и редкими стаями ворон. Это я понял по соответствующим звукам, т.е вою и карканью. В какие-то моменты, я видел пещеры, с десятками кровавых глаз… Видимо, это Румыния, негласная родина вампиров. Что же… Ничего не объясняет, кроме того, что здесь забыла Люсиль. Это была ее давняя, малая родина, что же, надеюсь сейчас не окажется, что И ОНА двойной агент. Хотя признаться, ей вряд ли достался свой собственный рай, Кулсан изначально бился с ней, так что, никаких откровений мне ждать не приходилось, а вот ее мертвое тело возможно увидеть придется. А жаль, у меня теперь был компромат на каждого, кроме нее, не хотелось пропускать возможность иметь рычаг давления помимо амулета.

Интересным оказался финал, который скорее всего и являлся единственной константой этого мира, что не подлежала уничтожению или забвению. Небольшая деревянная церковь, обнесенная кованым забором, давно поросшим плющом и покрывшийся ржавчиной. Вокруг церкви располагались как кладбище, с гранитными плитами и заброшенными, размытыми могилами, так и непримечательный, мертвый сад, укрытый полотном из выцветших, давно сгнивших листьев, крючковатых, кривых кустарников, и облезлых деревьев, чья кора оказалась съедена давней болезнью или просто временем. Но разумеется, главной героиней этого мрачного места, являлась православная церквушка, такого же несчастного и затертого времен вида, как и прилегающие к ней окрестности. Двери божьего дома, сломанными, гнилыми досками, качались на ржавых петлях. Позолота давно опала с купола, печальным следом истории оставаясь на дырявой крыше, с которой в свою очередь, опала побелка, оставшись подобием снега на земле вокруг. Заколоченные окна не внушали сильного доверия или спокойствия, стальной крест над входом болтался на одном единственном гвозде, проржавевший и искаженный лик Спасителя изображенный на нем выглядел почти издевательством. Выглядело это все крайне богохульно и могло бы даже оскорбить, если бы не ускоряющаяся волна позади.