Наши шаги были поглощены вопиющей тишиной этого места, которая затягивала в себе звуки. Это нервировало, ибо я мог поклясться, что пол скрипел под каждым моим шагом, но никакой ответной реакции, лишь всепоглощающая, мертвая тишина. Слова, мысли, даже чувства - казалось, что абсолютно все было подвержено ей, даже пытаясь что-то сказать, я получал лишь молчание и открытый рот, на который с пониманием бросали взгляды спутники. У них тоже не получалось проронить слово, что начисто убивало возможность развеяться и просто от души посмеяться в пллдентй раз. Интересно… С чем этот трюк был связан? Люсиль явно не была той, кто любит покой и тишину… По крайней мере, на данный момент. Ха, даже немного жаль, что узнать ее историю не получится, я бы с удовольствием взглянул на молодую Люси, по-видимому, являющуюся монашкой.

По пути к главному залу, мы видели несколько брошенных комнат, когда-то давно бывшими молельными. В них оказались стертые времен иконы, брошенные огарки свечей, перевернутые чаши, грязные одеяния, мятые платки и ржавые монеты, смешанные с мусором. Среди осколков стекла и щепок, виднелись чьи-то оторванные конечности, заметенные пеплом и сажей. Раскрытые ладони рук, распахнутые зрачки, остатки туловищ, из которых торчали острые куски кольев… Кажется, я начинал догадываться, что тут происходит… И это мне не нравилось. Действительно, прошлое Люсиль, прямо таки как у меня, тоже куча трупов за спиной и в итоге, обращение ко тьме, в надежде на помощь. Да, забавно, но немного скучно, мне кажется Прометею и Кулсану было бы лучше изменить стратегию. Могли бы показать ей прекрасное, недостижимое будущее… Мне кажется, Люсиль легко могла бы покориться чарующему влечению вечного веселья, если бы ей это показали и прорекламировали. Поэтому было не совсем ясно, почему же выбор пал на трагическое прошлое, которое лишь подстегивало девушку к битве и злости. Возможно, сам Кулсан хотел подраться… Правда, самоутверждение боженьки за счет убийства обычной высшей вампирши, еще более мизерная заслуга, чем возвышение какого-нибудь Диониса. Тот хотя бы изобрел вино, и обеспечил сатиров работой… А это так, баловство, не более. Которое по большому счету, выглядит как избиение бойцом ММА какого-нибудь школьного задиры.

В комнаты мы заходить не решались, предпочитая движение вперед. Из-за этого, главный зал оказывался все ближе и ближе… А вот желание к нему подходить, лишь меркло на фоне страха. На шее, будто петля, висел ложный талисман, казалось, что он стягивал мне горло, постепенно начиная душить и жечь. Брр… Он же не был на такое способен, это лишь камень, фальшивка, созданная мною! Там не могло быть никакой силы… И точно не могло быть самосознания или желания умертвить владельца. Нужно просто успокоиться, пока не стало слишком худо. Аккуратно сделав шаг через сломанные доски, которыми пытались отгородиться, я тут же огляделся, глазами пытаясь найти хоть кого-то… И к сожалению, увидел.

Главный зал представлял собою разоренную обитель Бога, от которой осталась пустая, выцветшая оболочка. Некогда величественные своды покрылись толстым слоем всевозможной грязи, смешанной с остатками пепла, трухи и мертвой, женной плоти. Тела похороненные под тяжелыми, резными досками, своей кровью рисовали на полу узоры, складывающиеся в текста о предательстве и покаянии. От пентаграмм исходила истинная, вековая сила и злоба, что очернила кровь, сделав ее глубокого, гранатового цвета, имеющего ониксовые и гранитные оттенки. Узора шли по всему храму, связывая его своими тонкими нитями проклятья. Разбитые иконы, валяющиеся в грязи и крови, мироточили, смешивая слезы с мерзкой тьмой этого места, которая сочилась из каждой прорехи, каждой трещины. Забаррикадированные выходы с других сторон, следы от ногтей на полу, стенах, камнях, давали сделать отчетливый вывод, об ужасном пожаре, что явно был сотворен чьим-то усилиями, и конечно же претворен в жизнь благодаря чьей-то ненависти. И разумеется, среди всего этого, стояла Люсиль, скованная чарующим, теплым светом единственного оставшегося на возвышенности креста, золотистое сияние которого, подобно клетке, сковало движение обращенной вампирши, заставив остаться статуей. Ее крылья оказались ободранными, с глубокими ранами и рубцами, одно из них и вовсе валялось в стороне, оторванная резким движением. Пульсирующая рана на спине вампирши уже начала затягиваться, но густая, бордовая кровь, давно окрасила пол в свои безрадостные тона, смешавшись с кровью прошлого. Сломанные когти соседствовали с кусками плоти, висящими на застывшей, клыкастой ухмылке, которая ясно давала понять, что в тот момент, она одерживала победу. Стекающая по груди и телу кровь, смешанная с золотыми разводами ихора, отражала яркий свет лика Спасителя, словно в насмешку, прямо на мертвые тела, лежавшие под обломками или насаженных на них. (Если бы не вся серьёзность ситуации, этакое положение Люсиль в виде диско шара меня бы позабавила) На теле девушки виднелись глубокие, рваные раны, явно оставленные от ударов топоров Кулсана. Одежда клочками валялась по всему залу, отбитая в некоторых местах чушая показывала пульсирующие мышцы и мясо.

– Полагаю… Вы наконец готовы встретить свой конец… От руки нового владыки Времени.
– Не зря он использовал единственное число, говоря о верхних конечностях. Ибо появившийся из ниоткуда бог песчаных часов, что разорвал оцепенение и покой этого места, тащился с единственной рабочей рукой, висящей на и без того истерзанном теле, что казалось просто грудой мяса.
– Ибо большего… Вы и не достойны!

Кулсан выглядел куда плачевнее… чем Люсиль. Его кольчуга осталась лишь прилипшими к разгоряченной коже кусками тоги, которые сползали вместе с самой кожей, оставляя лишь пульсирующее от напряжения мясо. Одной его руки попросту не было на месте, кровоточащая культяпка идущая от начала плеча резко обрывалась свисающей, бронзовой костью, покачивающейся из стороны в сторону и так и привлекающая взгляд. Часть его лица была рассечена мощным ударом когтей Люсиль, левый глаз заплыл в крови, второй источал ярость и ненависть, доселе не видимую мною ни в одном существе. Сжимая в одной руке топор, он волок за собой следом неработающую ногу, разодранную до состояния, в котором связки тащились вслед за оголенной, расколотой костью, которая упиралась в остатки мяса, еще держащиеся на ней. Часы на плечах Кулсана разбились, а их песок словно раскалённый металл застыл на коже бога, серебристыми каплями вживаясь в плоть и рисуя на ней свои узоры. Вырванные во многих местах, золотистые от собственной крови волосы, заканчивали эту далеко не самую приятную картину, скомканными клочками торчащими в разные стороны, череп тоже во множестве мест был рассечен.

– И ты… Детектив… За все свои грехи, за свой обман… За талисман, который остался у тебя!
– Кулсан материализовал перед собой видения всех трех сломанных фальшивок, демонстрируя мне очевидную истину. Пф, будто я не знал, насколько он был жалким.
– За то, что за обман я поплатился рукой… За все это, я выпотрошу тебя, как презренную животину, и неважно что от тебя хочет Прометей, что ему нужно и почему, во имя чего ты живой! За мою боль, за кровь, ты будешь убит!

– Разберитесь с крестом… - Только и успел прошептать я, уже готовясь прыгнуть вбок, отвлекая бога, но внезапно, Кулсан вонзил свой топор в пол, надвое разделяя церковь. Меня резко отбросило вправо, впечатывая в колонну, что лишь чудом не сломалась. Весь мир оказался поделен прозрачным барьером, который состоял из частичек застывшего времени. Бревси и Андрий оказались заперты вместе с застывшей Люсиль, соответственно я по другую. Что же… Значит, теперь с проблемой предстоит разбираться лишь мне одному, в целом, не в первой.
– Не слишком то впечатляющий удар, для бога времени!
– Упав на пол, я резко бросился бежать, избавляясь от участи превратиться в фарш. Удар топором расколол колонну, роняя наземь часть потолка и вызывая злобное рычание. Я успел перебраться к следующей конструкции, пытаясь выстрелить в Кулсана новообретенным заклинанием и при этом, не рухнуть в дыры, что раскрывались подо мной.

– И это все, что ты припас для меня, несчастный некромант!?
– Рявкнул в ответ бог, отбивая мой магический снаряд лезвием топора и направляя его ввысь, заставляя того удариться об купол пространства. И вновь, по нему прошлась крайне опасная рябь, возможно грозившая нам скорым крахом всего купола.
– Жалкие фокусы! Прими хотя бы свою смерть достойно… И не позорься.

– От тебя и достойную смерть? Не смеши меня, Клаус. Даже мухам жаль погибать от твоих ударов.
– В этот раз, взмах топора срезал мне часть волос, но взамен я успел ослепить Кулсана, взорвав перед его глазами небольшую Нагасаки, что потребовала действительно много усилий. Бог взревел, махая рукой так, словно пытаясь вырыть себе глаз - Эй, я даже не думал, что этрусские боги подрабатывают парикмахерами, но даже в этом ты плох.

– Ррр… Ты так отчаянно ищешь смерти!? Или кто-то, из всех твоих жалких покровителей обещал тебе помощь? Так знай… Никто не сможет попасть сюда, никто не сможет прийти… Никто не спасет тебя от меня!

Кулсан умел телепортироваться, нагло игнорировал большинство моих атак, а также полностью отсек от меня остальных, что оказались полностью бесполезны. Лишь часть моих снарядов, могла оставить в теле бога след. И на подобное, мне требовалось вкладывать куда больше сил, чем я привык. И совсем больно было видеть, как Кулсан умудрялся парировать их, направляя вверх, где их встречал купол. У меня не было никакой надежды, кроме Люсиль, потому я постепенно подбирался к кресту, надеясь что именно он сковывает силы высшей вампирши, но рассчитывать на то, что она сможет помочь мне… Мне чертовски не хватало уверенности в моем плане. Но в тоже время, резкие удары Кулсана становились все точнее, а щит был полностью бесполезен против них, не выдерживая грубой божественной силы. Разве что, он мог позволить мне прожить несколько секунд дольше, если топор наконец попадет, и бог решит вырвать мне кишки. Так что же делать? Я действительно ощущал смерть, идущую прямо за собой. Это не было похоже ни на одну из ситуаций, с которыми я сталкивался до этого. Никакой надежды, никаких возможностей… Лишь безумный, израненный бог, до смерти которого не хватило лишь одного властного удара в самое сердце, и один некромант, что уже запинался о свои ноги, и с тревогой смотрел на потолок, что вот вот готовился обрушиться на нас. Ему то это будет ни почем, а меня… Либо убьет осколками, либо сократит возможности для перемещения и укрытий, из-за которых я сейчас и живу. И это я молчу про возможность обрушения пола, которое грозило автоматическим поражением, а соответственно и смертью вашего покорного слуги.