«Не буду ничего делать. Пока что».

— Хорошо, — ответила она. Рапира едва не щекотала ей горло. Девушка устремила гневный взгляд на Триммера. — Можете теперь опустить эту штуку.

Триммер подождал, пока Ария не кивнула, и только тогда рапира опустилась.

Но ни на градус не опустился гнев Сирки, который ступил вперед с ножом в руке.

— Я все равно тебя убью, — пообещал он Зеду.

Бывший раб отлично понял смысл его слов и ответил широкой презрительной ухмылкой, заставившей Сирки заскрежетать бриллиантовыми зубами.

— А теперь нам нельзя упускать прилив, — объявила Ария. — Все, кто не может идти, останутся здесь. Прошу по лодкам, джентльмены. Мэтью, не будете ли добры сесть вот в эту? Я держу для вас место.

Она села и показала рукой рядом с собой.

Ее указания были выполнены. Берри и Зеда поместили в другую лодку, Триммер держал клинок наготове, а Сирки был бы рад пустить в ход свой нож. Те двое, которых расшвырял Зед, вполне могли двигаться и вернулись к себе в лодки. Но Сквиббс, похоже, мог сейчас ходить только по кругу, а Кройдон дергался и на каждом шагу хватался за спину.

Мэтью сел рядом с Арией Неизвестной, а доктор — к нему лицом. Лодки оттолкнули от берега, гребцы взялись за работу.

— Вы приняли верное решение, — сказал доктор Джейсон, когда лодки по мелководью отплыли от Устричного острова.

Мэтью взглянул на фонарь следующей за ними лодки.

— Я надеюсь, что ни Берри, ни Зеду не будет причинен вред? — Он пристально смотрел в необычные сапфировые глаза Арии, потому что на этом судне капитаном была она. — Фактически, я на этом настаиваю.

Женщина рассмеялась коротко и с какой-то, пожалуй, жестокостью.

— Какой же вы милый, — сказала она.

— Я так понимаю, что меня тоже ожидает камера в карцере?

— Отнюдь. Их — да, поскольку они непрошеные гости. Но вам, милый мой Мэтью, будет предоставлена почетная каюта на борту «Ночной летуньи». — Она показала рукой в темноту. — Мы будем там через несколько минут.

Он не мог не задать следующего вопроса — пусть даже для удовлетворения собственного любопытства.

— Как ваше настоящее имя? И его настоящее имя?

— Я Ария Чилени, — ответила она. — А он — Джонатан Джентри.

— К вашим услугам, — поклонился Джентри с дьявольской ухмылкой на холеном лице.

Мэтью хмыкнул, и даже это было больно. Он вспомнил слова Хадсона, сказанные летом о преступной сети профессора Фелла: «Имена самых отпетых мы знаем. Джентльмен Джеки Блю. Братья Таккеры. Огастес Понс. Мадам Чилени. Все они занимаются фальшивомонетничеством, подлогами, кражей государственных и частных бумаг, шантажом, похищениями, поджогами, наемными убийствами и вообще всем, что сулит прибыль».

Пальцы мадам Чилени коснулись сзади его шеи.

— Вы задумались о чем-то важном?

О том, как выжить, мадам, — мысленно ответил он. — И как сохранить жизнь Берри и Зеду.

— Мы с вами станем очень добрыми друзьями, Мэтью, — сказала она. — Бедный мальчик. — Женщина сложила губки бантиком, а ее пальцы нежно исследовали территорию его щеки. — Сколько ушибов и шрамов! Но вас эти шрамы радуют?

— Не сами они, а то, что выбрался живым.

Вдали зазвонил корабельный колокол, и вдруг перед лодками выросла стена черных бревен. Наверху двигались фонари.

Послышалась перекличка голосов, спустили веревочный трап, и Ария Чилени сказала Мэтью:

— Вы первым, дорогой мой. Я сразу за вами.

— Поосторожнее с ней, Мэтью, — предупредил Джентри, криво улыбнувшись. — Когда она оказывается сзади, вполне может вам всадить…

— Не слушайте его, — прервала Ария. — Одни лишь разговоры и очень мало дела.

Мэтью склонялся к мысли, что эти двое так устали от своих ролей любящих супругов, что готовы головы друг другу поотрывать. Или хотя бы уколоть ниже пояса. В общем, не удивительно, что у этих липовых голубков отдельные кровати. Единственным огнем в этом доме был тот, что зажгли взорвавшиеся бомбы.

Но сейчас, когда Мэтью заставил себя подняться по лестнице — и никто явно не собирался ему помогать, — он ощутил, как рука Арии Чилени погладила его по ягодице, и подумал, что некоторые дымоходы здесь очень сильно нуждаются в прочистке.

Когда Берри и Зед поднялись на борт, солнце уже окрасило светло-серым небо на востоке. Пленников быстро увели под палубу, не дав ни единого шанса что-нибудь сказать Мэтью или что-либо от него услышать. Сирки скользнул за ними, все еще в растрепанной чалме и в одежде, измазанной прибрежной грязью и устричным мусором. Обе лодки подняли наверх матросы, выглядевшие жестче булыжников на нью-йоркских мостовых. Хотя Мэтью не был знатоком морских судов, он решил, что «Ночную летунью» можно считать бригантиной: две мачты, на фок-мачте паруса прямые, на грот-мачте косые. Быстроходное с виду судно, низко сидящее, и экипаж его казался весьма расторопным. Послышались резкие команды, «Летунья» повернулась, ловя ветер. Он наполнил паруса, и зашипели брызги от налетающих на корпус волн.