Шрифт:
Маскировка.
В день начала операции побережье, где будет происходить высадка союзных войск, окажется под прикрытием истребителей союзников. Ни один из самолетов люфтваффе не сможет прорваться туда — но это будет вполне по силам американской «летающей крепости». Особенно если со стороны это будет выглядеть так, как будто изрешеченный пулями в воздушном бою самолет возвращается домой в надежде, что ему удастся дотянуть до своей базы в Англии.
Но стоит этому самолету оказаться в заданном районе, как бомбы, начиненные новым открытием Хильдебранда, полетят на головы тысяч молодых солдат.
Майкл понимал, что в выдвинутой им версии немало неясностей: зачем прикладывать столько изобретательности и усилий, когда обстрелять войска, высаживающиеся на побережье, снарядами Хильдебранда могли и орудия немецкой артиллерии? А если и в самом деле это оружие было разработано на основе какого-либо газа, то как могли быть фашисты уверены, что случайный порыв ветра не обратит его против них самих? Нет, может быть, немцы и были доведены до отчаяния, но до полного безумия им было еще очень далеко. В таком случае, если, конечно, Майкл не ошибался в своих рассуждениях, каким образом планировалось использовать эту «крепость»?
Он должен во что бы то ни стало выбраться отсюда, попасть в Норвегию и собрать воедино все части этой головоломки. Майкл сильно сомневался в том, что ангар с Б-17 находится в Норвегии; слишком уж это далеко от тех мест европейского побережья, которые союзники могут выбрать для переброски своих войск. Но ведь Хильдебранд со своим новым оружием находится в Норвегии, и Майкл обязан разузнать об этом поподробнее.
Бомбардировка прекратилась. Лагерная сирена воздушной тревоги замолкла.
— С удачной охотой! — вслух поздравил Лазарь бомбардировщиков, и в его голосе слышалась мучительная тоска.
Майкл лег, пытаясь заснуть. В памяти всплывали истерзанные трупы, которые он видел на фотографиях, сделанных на испытаниях Хильдебранда. Это вещество необходимо уничтожить в любом случае.
Распухшие трупы Метцгера и француза начали лопаться и потекли. Майкл слышал, как где-то в стене рядом с ним тихонько скребется привлеченная запахом крыса. Что ж, пусть приходит. Крыса проворная и хитрая, потому что ей тоже хочется жить, но Майкл знал, что он все равно проворнее ее. Потому что протеин есть протеин. Так что пусть приходит.
Глава 56
Принесли ведро с кашей, а значит, пошел уже десятый день, как Майкл находился в плену. Трупный смрад был невыносим, охранников одолевали позывы к рвоте, и они спешили поскорее захлопнуть дверь конуры. Какое-то время спустя сквозь полудрему Майкл услышал, как отодвигается железный засов. Дверь в коридор снова открылась, там стояли двое солдат с винтовками.
— Вынести мертвых, — сказал один из них, зажимая рот и нос носовым платком.
Лазарь и двое других заключенных не двинулись с места, будто желая увидеть, подчинится ли Майкл. В открытую дверь конуры заглянул третий человек, направивший в лицо Майклу луч фонарика.
— Поживее! — приказал Бауман. — Я не намерен возиться с вами всю ночь.
Голос Баумана звучал неестественно. Что же все-таки происходит? Бауман выхватил из кобуры «люгер» и направил его дуло в камеру.
— Я не собираюсь повторять. Выметайтесь отсюда!
Майкл и Лазарь ухватили костлявое тело Метцгера и выволокли его из конуры. Датчанин и немец вытащили второй труп. Поднимаясь на ноги, Майкл чувствовал, как скрипят у него колени, а датчанин поначалу и вовсе не мог стоять и повалился на каменный пол, поднявшись лишь после того, как на него нацелилось дуло винтовки.
— Вот так, — сказал Бауман. — А теперь марш вперед!
Они понесли трупы по коридору.
— Стоять! — приказал Бауман, когда они оказались перед железной дверью. Один из охранников открыл засов и широко распахнул дверь.
Майкл знал, что этот момент он запомнит на всю жизнь, сколько бы времени ни было ему отпущено судьбой на этом свете. Через открытую дверь на него пахнуло свежим, прохладным воздухом; возможно, тут и пахло горелой человечиной, но после застоявшейся вони тесной конуры он казался благоуханным. В лагере было тихо, в небе мерцали полуночные звезды. У обочины стоял грузовик, и Бауман направил пленных с их ношей в ту сторону.
— Грузите! — приказал он, голос его был по-прежнему напряжен. — Быстро!
В кузове машины лежало около дюжины обнаженных тел — и мужчины, и женщины. Отличить их было трудно — все головы обриты, а иссохшие груди женщин были совершенно плоские. Над грузовиком кружились полчища мух.
— Пошевеливайтесь! — приказал Бауман, подталкивая Майкла вперед.
И тут Бауман вдруг развернулся — это было то самое изящное движение, которое он уже сотни раз мысленно представлял себе, готовясь к этому моменту. В левую ладонь скользнул спрятанный в рукаве нож, и, шагнув к ближайшему солдату, он всадил ему лезвие в сердце. Конвоир вскрикнул и повалился навзничь, обливаясь кровью. Второй успел лишь изумленно выдохнуть: