— Бадди летит за тобой! — заорал я им вслед, когда коричневые в белых пятнах крылья пса развернулись в воздухе. По-собачьи перебирая лапами, Бадди упорно поднимался вверх.

Я почувствовал, как мои крылья резко, одним толчком, развернулись позади коричневыми флагами, изголодавшимися по ветру, вырвавшись из лопаток и разорвав рубашку в клочья. Восторг полной свободы сделал легким мое тело. Начав подниматься вверх, я пережил несколько мгновений паники, подобной тому, что мы испытываем, первый раз за лето бросаясь в холодную воду общественного бассейна. В конце августа крылья впадали в спячку и сворачивались, но порой трепетали, напоминая о себе. Это обычно случалось на Хеллоуин, День благодарения, в рождественские каникулы и на Пасху. В остальные дни они лежали совершенно неподвижно, лишь грезя о наступлении лета. Со времен нашей первой ритуальной встречи на лесной поляне я изредка вспоминал о своих крыльях и, ощущая их тяжелыми и непослушными, не понимал, каким образом они обретают такую ловкость, двигаясь в воздухе как бы сами по себе. Приходило время, и мои крылья наполнялись ветром, а я испытывал благоговейный трепет, ощущая их мускулистую мощь. Сначала они лишь слегка дергались, словно в ответ на чихание. Затем взмахи становились более плавными и сильными, после чего наступало ощущение, наверняка знакомое поэтам, дождавшимся прихода своей музы. Мои крылья двигались теперь в лад с потоками воздуха.

— Я лечу! — громко закричал я, поднимаясь в чистое небо следом за своими друзьями, уже давно дожидавшимися меня там со своими верными псами.

Позади себя, за спиной, я услышал знакомый лай. Оглянувшись, я увидел, как выросли белые крылья Бунтаря, как он рвется вверх, силясь догнать меня. Резкими взмахами я настиг друзей под предводительством Бена.

— Не так быстро, Бен! — предупреждающе крикнул я, но он махнул еще выше, на все семьдесят футов. После того что Бен вынес на земле, он заслуживал полета, подумал я. Тампер и Бадди снова затеяли игру, летая друг за другом широкими ленивыми кругами, Бунтарь лаял, желая к ним присоединиться. Чиф, подобно своему хозяину, предпочитал одиночество. Устремившись вниз, Бунтарь облизал мне лицо. Я обнял его за шею рукой, и мы взмыли в небо, выше вершин самых высоких деревьев.

Дэви Рэй уже преодолел свои страхи. Часто дыша, отчего из его рта доносилось мерное кау-кау-кау, прижав подбородок к груди, а руки к бокам, он, радостно смеясь, парил возле самой земли со сложенными за спиной крыльями. Напор воздуха исказил черты его лица.

— Осторожно, Дэви Рэй! Помедленнее! — закричал я. Он пронесся мимо вместе с Бадди, который старался не отставать от своего хозяина. — Сбавь ход!

Но Дэви Рэй стремительно снижался к зеленым просторам леса. И когда у меня уже не оставалось сомнений в том, что еще миг — и он врежется в землю словно метеорит, крылья раскрылись у него за спиной подобно чудесному опахалу. Одним сильным движением он развернул свое тело, словно складной нож, в небо, перпендикулярно земле. Стоило ему захотеть — и он мог бы сорвать пригоршню сосновых игл с ветки и пожевать их. Крича от восторга, Дэви летел над вершинами деревьев. Бадди развернулся чуть позже и в результате с треском вломился в раскидистые лапы сосны, но вскоре выровнялся и опять заскользил над землей. Пес поднялся к нам из ветвей, ворча и отплевываясь, оставив за собой растревоженных и ушибленных белок.

Я продолжал подниматься вслед за Беном. Занятый, как обычно, самим собой, Джонни исполнял правильные плавные восьмерки. Бунтарь и Тампер затеяли веселую возню в шестидесяти футах над землей. Бен улыбнулся мне. Его лицо и рубашка были мокрыми от пота, ее полы, выпростанные из штанов, трепетали у него за спиной.

— Смотри, Кори! — крикнул мне Бен и, прижав руки к животу и подтянув вверх колени, с громким криком камнем рухнул вниз.

Решив повторить маневр Дэви Рэя — замедлить скорость и поймать ветер, — Бен широко распахнул крылья, но что-то у него не вышло. Одно из его крыльев не раскрылось полностью. Почувствовав, что попал в беду, Бен вскрикнул. Он кувырком полетел вниз, размахивая руками во все стороны.

— Я падаю-у-у-у-у! — в отчаянии кричал Бен, полагаясь только на второе крыло и молитву. Животом вперед он врезался в верхушки деревьев.

— Ты жив, Бен? — спросил Дэви Рэй.

— С тобой все в порядке? — крикнул я.

Джонни тоже остановил свой бег, Тампер подбежал к своему хозяину и лизнул его в лицо. Бен поднялся с земли и сел, показав нам локоть с содранной кожей.

— Черт! — сказал он. — Болит немного.

На локте Бена показалась кровь.

— Не нужно было так быстро лететь! — сказал Бену Дэви Рэй. — Вот чудила!

— Все в порядке, — проговорил Бен, поднимаясь. — Мы ведь еще даже не полетали как следует, верно, Кори?

Бен был готов продолжать. Я вновь начал свой бег, мои руки сами собой раскинулись в стороны. Остальные тоже припустили вовсю, раскинув руки и пытаясь поймать ветер.

— Дэви Рэй поднялся на семьдесят футов, — крикнул я, — Бадди тоже летит с ним. Джонни выписывает восьмерки на пятидесяти футах. Давай, Бен! Выбирайся из этих деревьев!

Поднявшись к нам, Бен отряхнул свои волосы от сосновых игл, широко улыбаясь.

Как всегда, первый день лета вышел самым чудесным.

— За мной, ребята! — крикнул нам Дэви Рэй и взял курс на Зефир.

Первым за ним устремился я. Моим крыльям были знакомы маршруты голубых небесных дорог.

Солнце припекало нам спины. Домики Зефира лежали под нами словно игрушечные, улицы казались пластинками жвачки. Автомобили были похожи на заводные машинки, которые можно купить за пять долларов десять центов. Мы пересекли коричневую блестящую змею Текумсе, пронеслись над мостом с горгульями и над старой железнодорожной эстакадой. Я заметил несколько лодок с рыбаками. Если Старый Мозес вдруг решит отведать их наживки, им вряд ли удастся спокойно усидеть, дожидаясь, пока клюнет рыба.

Наши маленькие тени в сопровождении крошечных пятнышек собачьих теней мчались по земле, словно рисуя на ней тайные письмена. Мы пролетели над темно-коричневым продолговатым пятном озера Саксон. Мне озеро совсем не нравилось, и потому я, воспользовавшись теплым восходящим потоком, поднялся до высоты в семьдесят футов. То, что лежало в глубине этого озера, пугало меня, как сердцевина гниющего яблока. Резко сбавив высоту полета, Дэви пронесся всего в десяти футах над поверхностью озера. Дэви следовало быть осторожнее: если он намочит крылья, то не сможет продолжить полет до тех пор, пока не просохнут перья. Но вскоре Дэви снова поднялся к нам, и мы все вместе полетели дальше над лесом, что начинался сразу за озером Саксон, над фермерскими полями, напоминавшими лоскутное одеяло из зеленых и светло-коричневых кусков.