— О господи! — выдохнул отец.

— В чем дело? — спросил Ханнафорд. — Здесь не разрешено снимать куртку?

— Конечно можно.

На лбу отца выступил пот. Мистер Ханнафорд присел рядом со своим старшим товарищем.

— Я хотел спросить… эта ваша татуировка…

— Она беспокоит вас, приятель?

Синевато-серые глаза молодого человека угрожающе сузились в маленькие щелки.

— Ли! — предупредительно повысил голос мистер Штайнер. — Не нужно.

Казалось, он отдает своему свирепому псу приказ «сидеть».

— Никаких проблем, — ответил отец. — Просто дело в том…

Ему стало трудно дышать, комната внезапно закружилась перед его глазами.

— Дело в том, что я уже видел раньше такую татуировку.

Какое-то время все молчали. Мистер Штайнер заговорил первым:

— Могу ли я спросить, где вы ее видели раньше, мистер Маккенсон?

— Прежде чем я отвечу, мне хотелось бы знать, откуда вы приехали в наши края и что вас сюда привело.

Отец с трудом заставил себя оторвать взгляд от нечетких очертаний черепа с развевающимися над висками крыльями.

— Я ничего не скажу, — известил своего спутника мистер Ханнафорд. — Мы не знаем этого парня.

— Верно, Ли. Но ведь мы никого здесь не знаем.

Мистер Штайнер оглянулся по сторонам, осматривая зал своим цепким, как у ястреба, взглядом. В кафе находилось около дюжины посетителей, обедавших и обменивавшихся новостями. Кэрри Френч добродушно отбивалась от приставаний парочки фермеров. По телевизору передавали баскетбольный матч.

— Можем ли мы вам довериться, мистер Маккенсон?

— Почему вы об этом спрашиваете? — удивился отец.

Что-то в манере держаться этого человека, в его быстром пристальном взгляде, мигом оценивающем обстановку, заставило отца задать следующий вопрос:

— Вы полицейский?

— По профессии — нет. Но по сути — очень близко к тому.

— Кто же вы по профессии?

— Можно сказать, что я занимаюсь историческими исследованиями, — ответил мистер Штайнер.

Кэрри Френч подошла к ним своей грациозной походкой, подчеркивающей красоту ее длинных ног, держа наготове блокнотик для заказов.

— Чем вас угостить сегодня?

— У вас есть лепешки? — спросил мистер Ханнафорд, вытаскивая из нагрудного кармана пачку «Лаки страйк».

— Прошу прощения?

— Лепешки! Есть они у вас или нет?

— Мне кажется, — терпеливо проговорил мистер Штайнер, воспользовавшись паузой, во время которой молодой человек прикуривал сигарету, — что в этой части страны их называют оладьями.

— Время завтрака уже закончилось, и мы не подаем такие блюда. — Кэрри неуверенно улыбнулась. — Прошу прощения.

— Господи Иисусе! Тогда принесите мне хотя бы гамбургер.

Ли Ханнафорд выпустил сигаретный дым сквозь узкие ноздри.

— Куриный суп с лапшой свежий? — поинтересовался мистер Штайнер, рассматривая меню.

— Сделан из консервов, но только что приготовлен.

— Увы, дорогая, я не ем консервированные супы. — Мистер Штайнер строго взглянул на официантку поверх круглых очков. — Принесите мне гамбургер, как и моему другу. Только хорошенько прожарьте мясо, прошу вас.

«Проушу» — вот как он произнес это.

Отец заказал тушеную говядину и кофе.

Кэрри задержалась у столика.

— Скажите, вы ведь приезжие? — спросила она.

— Я из Индианы, — ответил мистер Ханнафорд, — а он…

— Я родился в Варшаве, это в Польше. Спасибо, Ли, я сам могу ответить за себя.

— Однако вы оба издалека, — заметил отец, когда Кэрри наконец отошла, чтобы отнести заказ на кухню.

— В настоящее время я живу в Чикаго, — пояснил мистер Штайнер.

— Все равно это далековато от Зефира. — Взгляд отца то и дело возвращался к татуировке на руке молодого человека. По-видимому, мистер Ханнафорд когда-то пытался свести ее, но безуспешно. — Ваша татуировка что-то означает?

Ли Ханнафорд выпустил дымок из угла своего рта.

— Она означает, — ответил он, — что я не люблю, когда люди суют нос не в свое дело.

Отец кивнул. Краска гнева медленно начала проступать на его щеках.

— Вы это серьезно?

— Совершенно серьезно.

— Прошу вас, джентльмены, — попытался успокоить их мистер Штайнер.

— Интересно, что ты ответишь, крутой парень, если я скажу тебе одну вещь? — Отец положил на стол локти и наклонился вперед, ближе к лицу мистера Ханнафорда. — Десять месяцев назад я видел точно такую же татуировку на плече одного мертвого человека.