Было очень важно, чтобы Майкл взялся за это задание, об этом полковник ему сказал прямо, пока они ехали назад. Отвлекая на себя внимание госпожи Люкс и держа ее в стороне от основной работы в течение недели в феврале, он мог бы спасти жизни двадцати человек… дюжины… или пяти-шести, но, по крайней мере, Внутреннее Кольцо не развалится и не будет брошено, так сказать на съедение волкам.

— Немецкая армия была отброшена назад под Арденнами после операции «Wacht Am Rhein» [44] — продолжил Мэллори свой рассказ. — Подразделения со временем будут переоснащены и переформированы, после чего им надлежит ждать дальнейших распоряжений. Грядет некоторая путаница, которой можно воспользоваться. В этой миссии прыгать с парашютом не придется, майор. Только проехаться на грузовике с британскими коммандос и пересечь реку ночью на плоту. На другой стороне будут ждать солдаты Внутреннего Кольца, которые помогут тебе добраться до Берлина на служебном автомобиле. У тебя будет отличное прикрытие, документы и Безопасный Дом, из которого можно легко выбраться, если что-то пойдет не так. Когда закончишь миссию, свяжешься со мной по определенному каналу.

— И все-таки, почему я?

— Твоя ценность в том, что ты хорошо знаешь окрестности Берлина.

Окрестности, окрестности, проворчал про себя Майкл, вспоминая одну поездку на поезде в окрестностях Берлина во время своего последнего визита туда.

— Так просто, если смотреть в теории. Я так понимаю, захват моста в Арнеме тоже был прост в теории, — он понимал, что ответа не дождется, поэтому с тяжелым вздохом заговорил снова, приняв решение. — Как я должен буду встретиться с Франциской Люкс?

— Я сказал, что немецкая армия отправилась назад, и имеет место некоторая путаница, которую мы можем использовать. Но я пока не успел сказать о вечеринках и об увеселительных мероприятиях в Берлине, верно?

Майкл кивнул. Стало быть, в Берлине проводятся вечеринки, пока их мир находится на грани уничтожения. Тогда, если русские танки въедут в то, что осталось от города раньше, чем туда доберутся американцы или британцы, это запросто можно будет назвать «пиром во время чумы». Даже если оставшиеся члены Внутреннего Кольца будут раздавлены под гусеницами… к тому моменту от города вообще может не остаться камня на камне.

— Я могу на тебя рассчитывать? — спросил Мэллори, остановив машину. Это был вопрос вежливости, который один джентльмен обязан был задать другому.

Майкл взял портфель и вышел из машины.

Пересечь реку, подумал он, а затем покинуть город таким же образом.

Тогда ему не пришло в голову, что ни одну реку не может пересечь дважды один и тот же человек, потому что река никогда не будет прежней, да и человек войдет туда в следующий раз уже совсем другим.

Майкл Галлатин вышел из ванной, встал над кроватью и посмотрел на ее тело.

Должно быть, где-то в проводке то и дело происходили перепады напряжения, потому что свет в номере мерцал, как глаза Левиафана. Шевельнулась ли она в этом мигающем освещении, или это лишь игра света и тени? Неужели она действительно чуть раздвинула свои упругие бедра, открыла свои глаза оттенка серого пепла и прошептала своим низким бархатным голосом: иди в постель, дорогой! Иди и возьми меня снова, выпей меня досуха, каждую каплю!

Нет, она была неподвижна.

Майкл задался вопросом, куда он придет в конце жизни? Что, на самом деле, кроется за таким существом, как он? И что его ждет? Будет ли он засыпать среди ангелов, или демоны Ада будут пытать его на своих кострах в комнате у подножья лестницы?..

Одетый в униформу немецкого майора разведывательного батальона 25-й танковой гренадской дивизии, Майкл заметил ее на танцполе в Королевском номере отеля «Гранд-Фредерик». Тем вечером группа в смокингах играла на сцене не обычные немецкие ритмичные партии, а свинг — новый виток джаза. Наверху, под сводчатым потолком, расписанным лицами древних царей и императоров, глядевших сверху вниз на простых смертных и на беспорядок, который они оставили позади, дрейфовали красные шары.

Это была его третья ночь в Берлине, и эта вечеринка послужила для него поводом снять номер в отеле. Здесь мерцал свет, а тихий лепет разговоров иногда прерывался слишком громким смехом над пошлыми шутками о скрещивании американских ослов и русских козлов, но даже в темноте музыка продолжала играть, и даже в темноте Майкл наблюдал за ее движениями среди мужчин и других женщин — как пламя факела посреди печальных и тусклых свечей, блеск ее глаз привлек его в кратчайшие секунды. Она просмотрела его, казалось, насквозь, и он почувствовал себя рыцарем, готовым стать на колени перед своей Королевой.

Не все в этом зале были одеты в униформу, но большинство — носило ее. Не все женщины в этом зале были прекрасны, но большинство — было.

Однако никто не мог сравниться с ней.

Ни одна другая женщина.

Он почувствовал себя тесно в своей униформе, и одна из полированных золотых пуговиц, казалось, вот-вот могла отскочить из-за переполнявших его эмоций. Что сделать? Навязать ей пару глупых вопросов относительно расположения войск или просто, без повода, подойти и рассказать, какие сражения ему доводилось видеть? Заказать ей еще вина или выразить мнение о планирующейся операции против русских, которые в первую неделю февраля находились уже в сорока милях от города?