— Вы майор? — разумеется, спрашивала она лишь для приличия: отличительные знаки она давно разглядела. — Разведчик? — это было ясно из нагрудного знака. Его железный крест был у всех на виду. Он ждал вопроса, на который действительно хотел дать ответ. — Как вас зовут?

— Хорст Йегер, фройляйн [46] . К вашим услугам, — он чуть склонил голову.

Ее улыбка сделалась чуть шире. Движение казалось осторожным и расчетливым.

— Почему вы решили, что я не замужем? Я могла бы попросту оставить кольцо дома сегодня вечером.

— Ни один мужчина Германии, — сказал Майкл. — Никогда бы не дерзнул появиться в обществе такой жены, как вы.

— В самом деле? Почему это?

Он пожал плечами и последним глотком допил свой напиток.

— Потому что тогда ему пришлось бы защищать вас от таких, как я.

— Я не нуждаюсь в защите, — сказала она, и он знал, что это она и имела в виду, даже ее улыбка не смягчила этот комментарий. Пауза длилась несколько секунд, в течение которых Майкл думал, что, возможно, потерял ее. Он ожидал, что сейчас она отвернется и уйдет, но, когда человек в форме капитана люфтваффе тронул ее за плечо, прошептав что-то, а она не ответила, Майкл немного расслабился. Капитан люфтваффе бросил на него взгляд с саркастическим пожеланием удачи и отошел.

— Вы меня заинтересовали, — сказала ему Франциска, когда квартет начал играть более медленную, мягкую мелодию. — Майор Йегер, вы когда-нибудь принимали участие в профессиональной фотосессии?

На его лице появилось насмешливое выражение.

— Моя цель, — начала объяснять она, приблизившись к нему. — Запечатлеть печать доблести на лицах воинов. Тех, кто не сдался. В своем сердце, — сказала она. — Я могу с первого взгляда сказать, кто в этой комнате сдался, а кто нет. И нет, я не говорю, что кто-то в этом зале трус или обреченный… или предатель. Но разница между благородным воином с верой в сердце и чернью в униформе состоит не в золотых полированных пуговицах, — в этот момент она покосилась на толстого человека, который, пошатываясь, метался от одного бокала с ликером к другому, хотя казалось, что он просто ищет нож, чтобы отрезать себе еще один кусок торта.

Майкла поразила ее настойчивость. Сейчас она стояла прямо перед ним, изучая его. Она была почти шесть футов ростом, и он видел, что каблуки ее не очень высоки. До него снова долетел лесной аромат ее духов. Контролируемая дикость плескалась на дне ее глаз, и сейчас женщина не представляла никакой угрозы, но Майкл был уверен, что это лишь затишье перед бурей. От этого ощущения ему захватывало дух, перехватывало дыхание. Казалось, рядом с ним находится нечто почти потустороннее, и ему пришлось напомнить себе, где он находится. Сейчас было особенно трудно забыть о своем задании, а ведь то была ответственная миссия, малейшая ошибка в которой могла оборвать его жизнь еще до полуночи.

— Я не уверен, что я такой уж благородный, — ответил он, и на этот раз ему пришлось отвести свой взгляд от ищущих глаз женщины, потому что он боялся, что они разглядят в нем слишком много.

— Смирение не отменяет благородства, — ответила Франциска, которая уже едва ли не дышала им. Голос ее изменился, в нем послышались интонации девочки, которая, должно быть, мечтала встретить принца на белом коне…

— Боже, где ты была? — послышался чей-то голос. — И кто это? Незваный гость, я полагаю?

Это был именинник в компании двух мужчин, которые беседовали с фройляйн Люкс, когда Майкл подошел к ней впервые. На них обоих были черные костюмы со значками свастики на лацканах пиджаков. Они носили одинаковые белые рубашки и черные галстуки. Один из спутников именинника, как Майкл помнил, обладал хриплым голосом, волосы у него были темные и слегка вились, а глаза казались запавшими и жестокими, как глаза прирожденного головореза. Другой же выглядел более интеллигентным, носил очки в проволочной оправе, а его рыжевато-каштановые волосы слегка поредели с возрастом. В целом он напоминал обеспокоенного бухгалтера, у которого не сходятся счета или который потерял ключ от сейфа, где хранятся ценности клиента.

Именинник являл собой грозную фигуру. В этом полярно-белом костюме его и без того широкие плечи, казалось, раздавались на пять футов в ширину. С Майклом он был примерно одного роста — шесть футов и два дюйма. На макушке волосы его имели небольшую проседь, похожую на снежный колпак огромной скалы. Впрочем, седина выделялась только вблизи — издали ее не было видно из-за очень короткой стрижки. У него было круглое лицо и полные щеки, как у херувима, а широкий рот кривился в мальчишеской усмешке. Холодные бледно-голубые глаза тоже усмехались, только в них не было и намека на юношеский задор — в них сквозила неприкрытая угроза.

Чувствительное обоняние Майкла сразу уловило несколько запахов, которые помогли определить, что этот человек курит сигары, недавно ездил на лошади и только что прикончил миску ванильного мороженного. Лицо его до сих пор было таким красным, будто его измазали томатной пастой и, похоже, это не имело никакого отношения к задуванию свечей. Зрелище казалось очень странным — будто бы огненный шар поместили на тело снеговика. Майкл невольно задался вопросом, имеются ли у этого человека контакты хорошего кардиолога. В центре красного галстука виднелась запонка в виде свастики с маленьким алмазом, вмонтированным в каждый из четырех концов.