– Может, она просто хлопала ушами на уроках, – злорадно добавила Билли.

Другой юный водолаз, с вышитой на комбинезоне фамилией «Редвей», молча ел, глядя в свою тарелку. Его имя Карима не забыла: Леон.

– Не верь им, – подняв глаза, сказал он Кариме. На лице его промелькнула улыбка. – Осьминоги Дамбо существуют на самом деле, но они обычно сидят на дне и вообще ничего не делают. А если и двигаются, то долго ворочаются, прежде чем поплыть. Эти штуки, похожие на уши, – просто-напросто плавники. И всё это совершенно точно не входит в общеобразовательную программу.

Карима благодарно взглянула на Леона, а остальные радовались удавшейся шутке. От смеха у Билли изо рта вылетели на стол кусочки рыбы.

– Если бы мы и правда засунули окси-скины в стиральную машину, Луи, наш специалист по водолазному снаряжению, нас бы убил, – отдышавшись, выдавила она. – Они изготовлены из самоорганизующихся микрочастиц. Цельным куском, без швов. Всё нанотехнология. О ней ты наверняка слышала.

Карима молча кивнула. Билли, конечно, умничает, но, возможно, на суше всё было бы наоборот.

К их столу подошёл мужчина, и веселье тут же прекратилось. Ещё одна резкая смена настроения. Карима с любопытством разглядывала незнакомца – широкоплечего молодого человека со стрижкой бокс, почти военной выправкой и решительным взглядом.

– Хорошее объяснение, Билли, – дружелюбно сказал он. – Тогда почему же мне только что сообщили, что на углублённом курсе химии ты набрала всего пять баллов?

– Я старалась, – смутилась Билли. – Но с Шолой в последнее время нелегко, и мне важнее было заботиться о ней. Она уже хорошо научилась приносить по команде предметы.

– Это Эллард, наш наставник, – шепнул Джулиан на ухо Кариме.

Мужчина тут же повернулся к нему:

– А ты, Джулиан, давно должен был сдать реферат о тихоокеанском мусоровороте. Чтобы к вечеру работа лежала у меня в почтовом ящике.

– Есть, сэр. Но у нас же сегодня тренировка – разве нет?

– Разумеется. И что с того?

Когда Эллард ушёл, Джулиан поморщился:

– Чёрт, совсем забыл об этом реферате. Билли, поможешь? А то не уложусь в срок.

– Конечно. Как всегда, – Билли смерила его холодным взглядом голубых глаз. – Я только что написала в «Сандей пост» статью как раз на эту тему – если ты её немного переиначишь и подпортишь, Эллард, возможно, поверит, что это ты написал.

– Э, да. – Джулиан посмотрел на Кариму и скорчил гримасу.

Карима ободряюще ему улыбнулась:

– Тихоокеанский мусороворот? Это тоже шутка?

– Увы, нет, – покачала головой Билли. – Три миллиона тонн пластиковых отходов под влиянием морских течений с завихрениями крутятся каруселью между Калифорнией и Гавайскими островами – наверное, так будет до скончания времён. Плотный мусорный ковёр, по площади равный Центральной Европе. Наглядный пример того, что мы, люди, творим с морем.

Карима от удивления утратила дар речи. Леон тоже промолчал и встал, чтобы отнести тарелку.

– По крайней мере, у запрета на ныряние есть один плюс: ты в кои-то веки поучаствуешь в тренировке, – сказал ему Джулиан.

Карима вопросительно взглянула на Леона. Юный водолаз смутился:

– Вы же знаете, что я всегда в них участвую, когда позволяет время.

– Ладно, проехали, – сказала Билли. Когда Леон ушёл, она повернулась к Кариме: – Он совсем в другой лиге, не такой, как мы. Что касается моря – мало кто на борту способен чему-то его научить. А как он работает с Люси… Просто невероятно. Они будто интуитивно понимают друг друга. Вдвоём они нашли больше полезных ископаемых, чем мы все вместе.

– Я тоже обнаружил два новых вида животных, – похвастался Том, когда все поднялись и начали убирать со стола.

Карима уже была готова удивиться, но Джулиан со вздохом сказал:

– Это всё, конечно, хорошо, Том. Но на счету Леона, насколько я помню, их уже тридцать.

Люси ещё ничего не знала о запрете на ныряние. Леон встретился с ней у большого смотрового окна рядом с главным шлюзом – мимо него не часто кто-то проходил. Люси тут же элегантно подплыла к нему и приклеилась к стеклу несколькими десятками присосок. Брюхо у неё нежного бело-розового цвета. Леон увидел, что на некоторых присосках прозрачными слоями облезает старая кожа и уже появилась новая.

– Мне больше нельзя в море, – со смесью уныния и злости сообщил ей Леон. – Они беспокоятся из-за происшествия в каньоне.

Разочарование Люси пронизало его мысли, смешалось с его собственными чувствами и усилило их – Леон чуть не заплакал. В этом недостаток их тесного контакта, и Леон обрадовался, когда Люси сменила тему:

– Набил себе брюхо? Раки – просто объеденье.

Леон невольно улыбнулся:

– Да, набил. Кажется, светящимися анчоусами.