«Как странно, – пронеслось в голове у Каримы. – Мы сидим на дне моря – можно сказать, в центре событий, не замечая, что творится наверху». Но, очевидно, разгадка происходящего кроется именно здесь, внизу. Там, где Леон едва не задохнулся в вечной темноте. При воспоминании об этом у Каримы по коже побежали мурашки. Ведь теперь это не просто незнакомец, который едва не погиб, а тот самый парень, который остался с ней вчера, когда всё вокруг рухнуло.

– Уже поступили данные с глиссеров? – буркнул Патрик. – Пока не узнаю, что происходит, никуда на «Марлине» не поеду. Не хватало ещё, чтобы мне в двигатель попал косяк дохлых светящихся анчоусов.

Худой швейцарский геолог уже сидел за компьютером.

– Мы как раз этим занимаемся, – озабоченно ответил он. – Первые глиссеры уже в шлюзе для оборудования. Через несколько минут попробуем что-нибудь выяснить. Грета, принесёшь пробы воды?

Все повскакали с мест, оставив в кают-компании тарелки с недоеденным завтраком. Некоторые – в том числе Леон – поспешили к лаборатории и шлюзу. Вместе с остальными членами экипажа Карима пошла на мостик, расположенный в соседнем отсеке за переборкой. Учёные столпились у компьютеров, и Карима с чашкой чая в руке с любопытством заглядывала им через плечо. Когда сзади к ней подошёл Джулиан, девочка вздрогнула от неожиданности.

– Сейчас они пытаются связаться с глиссерами и получить данные, – сказал он. – Увлекательная экскурсия, да?

«Увлекательная»?! Так он называет массовую гибель морских обитателей возле Гавайских островов?! Вот идиот! Карима лишь коротко кивнула, не глядя на Джулиана. А мать? Карима скептически наблюдала, как та убирает тарелки, болтая с Камуэлой. Наверное, придумывают новые рецепты. Мать неисправима…

– Кстати, я ещё не дал тебе свой электронный адрес? Да, у нас здесь, внизу, есть электронная почта. – Джулиан нацарапал что-то на листочке и сунул ей.

Карима, выдавив улыбку, спрятала листок.

– Смотрите – вот и первые результаты измерений. – Матти Коваляйнен и Урс Вальтер склонились над графиком, вырисовывающимся на экране. Кариме он напомнил пёстрый лоскутный ковёр с данными и числами. Рисунок пересекала широкая фиолетовая полоса. – Мы выделили разными цветами области с различным содержанием кислорода, – объяснил Урс. – В зелёных областях глиссеры обнаружили в воде его высокое содержание, в жёлтых – чуть поменьше…

– А в фиолетовых? – перебила его Карима, непроизвольно понизив голос. Чай остыл, и она отставила чашку в сторону.

– Там кислорода почти нет. Смертельная зона, где не осталось ничего живого.

– Значит, этот большой фиолетовый участок… – раздался голос Леона, вернувшегося из шлюза.

Карима не обернулась – в этом не было надобности: она и так ощущала его присутствие.

– Это край каньона Кохала, – сказал ему Коваляйнен. – Если бы вы с Люси углубились в эту зону, – он очертил её пальцем, – мы бы вас больше никогда не увидели. Теперь, по крайней мере, мы знаем, где пролегают границы.

Тут Карима всё же посмотрела на Леона сбоку: как он отреагирует? Леон лишь кивнул, задумчиво глядя на экран. Он выглядел спокойным, собранным, взрослым – гораздо взрослее её одноклассников. Мониторы освещали его бледное, резко очерченное угловатое лицо.

– Хорошо, – сказал Леон. – Значит, теперь мне снова можно в море в окси-скине.

Карима покачала головой. Да этот парень просто одержим! Может, дыхательная жидкость вызывает привыкание?

– Всё не так плохо. Кислород – это еще не всё: марганцевые корки, которые нашли Леон и Люси, можно добывать с помощью роботов, – сказал Урс, но ему никто не ответил.

По мере поступления данных с глиссеров на экране появлялась карта за картой, и Урс умолк, с недоверчивым изумлением уставившись на показатели. Не только вокруг каньона Кохала, но и на других картах виднелись фиолетовые пятна. Жуткое зрелище. Коваляйнен тихо переговаривался по ультразвуковой связи с поверхностью, а потом начал передавать данные концерну ARAC и другим коллегам-исследователям. Члены экипажа обсуждали зловещий феномен, сыпля терминами, которых Карима никогда раньше не слышала.

– Что там, внизу, происходит? – встревоженно спросила Билли.

– Ясно одно: из-за этих смертельных зон глубоководные животные всё чаще всплывают на поверхность, – сказал мужчина крепкого телосложения в комбинезоне с вышитой фамилией «Мак-Кредди».

– Да уж, – с лёгким сарказмом проговорила Грета Халворсен. – Только к разгадке мы так и не приблизились. Надо поскорее выяснить, откуда эти смертельные зоны вообще…

Вдруг Леон поднял руку. Пару мгновений он сосредоточенно прислушивался к себе. Грета прервалась на полуслове, разговоры на мостике и в кают-компании смолкли. Теперь на станции было совсем тихо, не считая тихого шелеста кондиционера.

– Что-то не так, – проронил Леон и, быстро подойдя к приборной доске, сказал Коваляйнену: – Лучше закрыть все переборки на станции, сэр.

Карима с недоумением уставилась на него. Но Коваляйнен, не медля ни секунды, направился к пульту управления, и его пальцы забегали по клавиатуре.

«Запущено аварийное отключение реактора, – объявил механический голос. – Герметизация переборок в отсеке один… отсеке два… отсеке три…»

Толстый барьер из матового металла опустился перед тремя входами на мостик, отрезав его от остальной части станции. Как жутко – теперь они заперты здесь. Карима присмотрелась к приборной доске, с которой не сводил глаз Леон. На измерительном приборе плясал красный столбик. Что это означает? Карима открыла рот, чтобы кого-нибудь спросить, но тут её взгляд упал на чашку с недопитым чаем на столе, и девочку пронзил ледяной ужас. По поверхности чая кругами расходились волны, будто в чашку бросили камешек. Вот! Чай снова всколыхнулся, подёрнулся рябью.