Собственно говоря, сама жизнь именно такая, стабильно эль-ниньевская. «Как посмотришь с холодным вниманьем вокруг», что-то вроде перманентной «войны блуждающих маток» во всех стратах общества на фоне упоительного, а порой и остервенелого перепиха козлиц и свинтусов в закрытом жизненном пространстве привокзального сортира. Дышать порою невозможно. Смысла нет. Ничто не помогает. Отрезать предлагают, но никто не соглашается.

Что же касается мгновенно возникшего у меня образа «танца маленьких гадюк» на озере Эль-Ниньо, возникшего из гадостно-познавательного троллинга леди Ксю, то, покрываясь холодом омерзения от представляемых мне картин подлинного бытия, я тут же вспомнил анекдот на эту же тему. Сельские мужики на «Лебедином озере». «Батя, а что это они все на цыпочках ходят?!». «Ты что, не видишь?! Птицы полон двор, всё засрато!».

Что же касается совершенно особых взаимоотношений хитроумных, высокомерных и самодостаточных «жриц любви» с презренными бомжами, давно и напрочь размазанными обществом по асфальту, то именно здесь-то не всё так просто, как, казалось бы, оно должно было быть. Всё же люди и тут люди, особенно, когда они все на самом низу. Только одни чуть выше, а другие – ниже некуда. Их взаимоотношения иногда завязываются весьма и весьма трогательными, даже слезу выжимающими. Но порой и с приколами всякими. Как-то ватага шатающихся бомжиков пристала к одной такой богиньке с трассы, похохмить решили. Спели ей из-за кустов надрывную серенаду: «Девушка в красном, дай нам несчастным, двоим-троим, с утра стоим, много не просим, палок по восемь». Хохмой всё и закончилось. Красотка тоже посмеялась, подтянула чулки, да и отпустила всех с миром. Понятливая попалась, не согласилась, бывает. Ах, как они мчались обратно, крича «спасибо»! Уже не шатаясь.

Понятно, что бомжи изредка всё же и вправду выходят к трассе, но не глупые серенады петь и тем более не на дойку, даже если бы и было что от них выдаивать. И не в поисках собственных скоромных утех с расфуфыренными богиньками. Тьфу-тьфу!.. Ежели они там всё же бывают, то исключительно в ожидании чего-нибудь вкусненького, чего как правило сердобольные девочки, сжалившись, иногда подбрасывают тем, кому ещё хуже, чем им. А главное, беспросветнее. Понимают друг друга без слов и сочувствуют друг дружке. В сущности, они братья и сёстры навек, словно москвич и русский. Только одни совсем уж обездоленные, порой не имеющие даже остатка естественных богатств в некогда интересных местах. Им даже негде самим жить, не то, чтобы на стороне, где-нибудь с кем-нибудь уединяться, выделять дополнительные запахи к своему и без того неотразимому букету. Девочки, как и все женщины, куда мягче и добрее мужиков, даже самых лопоухих. Всякой живности при них хорошо, и птичкам и бурундучкам. Даже при ляскающих оторвах, конченных профурах каких-нибудь. На улицах бездомных кошечек и собак от голодной смерти тоже спасают именно женщины. Чаще с вполне социальной ответственностью, в обществе считающейся пониженной, но на самом деле, по жизни – предельно повышенной. Так почему же им заодно не подкормить бездомных человечков, они же ничуть не хуже?! Тоже живые. Тоже с душой, причём у каждого своя, как бы особенная.

Для поросяткинской любви у господ бомжиков есть собственные подружки-бессеребреницы, те, кто давно выработал карьеры всех своих прелестей до состояния обомшелого утиль-сырья, до истощения и затмения всех самородных жил и скважин. Их непокорные бичи иногда величают своими мамками, принцессами, но чаще ещё ласковей и нежнее – крысами и падлами. Бесплатные подружки по несчастью, как никто, могли бы поведать, чем на самом деле пахнет настоящий бомж и какова на вкус горячечная сущность их бестолковой любви, в каком хлеву ни возьми.

Хотя, с другой стороны, почему бесплатные?! Как можно отменить законы природы?! Даром же всегда за амбаром! Всюду именно так! Даже мальчики у всяких птичек поднебесных, у кого уж точно ни кола ни двора за душой, дрожа и без устали щебеча от радости предстоящего соития, всегда приносят своим подружкам в качестве совокупительного дара то букашку или гусеницу, то веточку или камушек для общего гнёздышка. Иначе любви не будет. Покупай, дружок! Иначе улетим к другому. «Нет в женщинах и в жизни постоянства, Зато бывает очередь твоя!». Омарушка Хайямушка, ну почему ты всегда так точен?! Утю-тю!

Иногда бомжики, в точности, как благородные джентльмены, всё равно покупают своих невзыскательных подруг хоть за что-нибудь. Ибо положено. Боженька в условиях контракта на аренду жизни именно такое обременение и именно так, садистски прописал. С другой стороны, вероятно, это условие арендодателя и не настолько драконовское, а даже щадящее и дальновидное. Поскольку если подружка не покупается и у неё нет проблем, значит это не женщина. Или она мёртвая. Когда таки живая, то есть, грузит человека по полной форме и тот не знает, куда спрятаться – так это же счастье-то ему какое выпало!

Нарвёт тогда влюблённый счастливый бомжик каких-нибудь цветиков в поле, за свалкой, ночью на городских клумбах в сквере, днём – на пыльных обочинах дорог, соберёт какой-нито непритязательный букетик, вставит его в обшарпанный клюв тычинками наперевес – и вперёд. Она твоя! Если, конечно, соседский бомж раньше не пристроится. Но и это не имеет особого значения. Тут важен сам процесс сбора для своей любимой цветов и их подношения именно в своём личном клюве с набрякшими тычинками. Разве может быть что-то ознобнее этой вечной темы – когда он что-то собрал в непосильных трудах и, спотыкаясь, несёт для неё, своей любимой. Буквально летит на крыльях любви. Неважно, кто из них есть кто на самом деле. Поистине бессмертная идиллия! Он обязательно что-то ей приносит и за это просит снисхождения. После чего она должна, просто обязана дрогнуть и снизойти до его тычинок! Да ни одна исихазьма с умилением и рядом с этой картинкой не валялись!

Так что и в самом главном бомжики куда более живые и человечные, чем остальные люди. Потому что всё у них в наиболее чистом виде, полностью свободном от любых наслоений. Живут именно как птички с птичками! В холодных скалах над океаном. Поэтому женщины их иногда и подкармливают.

Всю жизнь буду помнить одну картинку, подсмотренную на паперти.

Просят подаяние нищие и бомжи. Сидят рядышком он и она, парочка. Бог ведь ни за что не попустит, чтобы всякой твари не было по паре. Никогда такого быть не может, чтобы и на предельном дне или даже ниже, в самом страшном сне своём и падении человек остался бы без неё, своей подружки-птички, своей щебетуньи, пусть и долбанной мозгоклюйки. Она всегда будет рядом с ним, а он постоянно с нею. Какие бы они оба ни были всё это время.