Надя дернула его за рукав – и Ксан Ксаныч сразу прикусил язык. А Вера не выдержала выпытывающего Тосиного взгляда и отвела свои глаза, будто была в чем-то виновата перед Тосей. Ей стало вдруг неловко, точно Тося по девчоночьему своему неведенью нарушила какой-то неписаный житейский закон и распахнула перед ними свою душу гораздо шире, чем повелось между людьми, даже если они живут в одной комнате и испытывают друг к другу взаимную симпатию.

Больше всего Веру поразило, что Тося осмелилась мечтать лишь о брате. Видно, еще в самом раннем детстве она уже настолько свыклась с круглым своим сиротством, что сейчас ей даже в голову не пришло попросить у судьбы отца с матерью и пределом ее мечтаний стал всего лишь старший брат, похожий на отца.

Щурясь от яркого света, Тося стояла перед Вериной койкой. Она не догадывалась, почему это все в комнате напустили вдруг на себя постный вид, как на поминках, и воинственно озиралась по сторонам, готовая дать достойный отпор каждому, кто вздумает неуважительно отозваться о ее несуществующем старшем брате.

Вере показалось вдруг, что ершистая девчонка эта и не подозревает даже, чего недодала ей жизнь. Она приподнялась на койке, рывком притянула к себе упирающуюся Тосю и с никогда прежде не испытанной ею сладкой, почти материнской болью в сердце стиснула хрупкие Тосины плечи и зарылась подбородком в мягкие ее волосы, от которых шел резкий и чуждый запах Анфисиного одеколона.

– Пусти, вот сумасшедшая! – крикнула Тося, вырываясь из непрошеных объятий. – Я по-хорошему, а ты…

Тигренком отскочила она от Вериной койки, азартно вскинула руку.

– Если бороться хочешь – так и скажи! Я тебе покажу кой-какие приемчики. Ты не думай, от меня все мальчишки в школе ревели! – похвасталась Тося, припомнив былые свои подвиги.

Она перехватила Верин взгляд – какой-то новый, обнаженно ласковый и чуть-чуть виноватый – и растерянно заморгала.

– Иль ты чего другое удумала? – заподозрила Тося неладное и в упор уставилась на смутившуюся вдруг Веру.

– Глупая ты еще… – тихо сказала Вера, нашарила рукой книгу и отвернулась к стене.

Тося пожаловалась Ксан Ксанычу:

– Вот моду взяли: как что не по-ихнему – так сразу дурочкой обзывают!

И после этого ей уже ничего другого не оставалось, как присесть к столу и начать наобум черкать в тетрадке – в слепой надежде, что ненавистная задачка, может быть, решится как-нибудь сама.

Надя с женихом ушли в свой угол, сели на койку. Не переставая черкать в тетрадке, Тося осторожно огляделась вокруг. Убедившись, что за ней никто не следит, она украдкой высунула ногу из-под стола, придирчиво осмотрела ее со всех сторон и пожала плечами, решительно не понимая, какой недостаток ехидная Анфиса выискала в ее ногах…

– В ответе, должно быть, опечатка! – предположила Тося, сверяя скоропалительное свое решение с ответом.

– У тебя и в прошлый раз была опечатка, – сказала Вера потвердевшим голосом.

А Ксан Ксаныча терзали совсем другие заботы.

– Пора уже нам, Надюша, о мебели подумать, – озабоченно говорил он. – А то, не ровен час, дадут нам комнату, а у нас ничего не готово. Шкаф, стол, табуретки я сам сделаю не хуже фабричных, доски сухие у меня уже есть на примете. А кровать давай лучше купим. Знаешь, есть такие, с шишечками по углам. Соберем деньжат и купим…

– Что ж, – согласилась Надя, – можно и купить. В этом месяце я сотни две сэкономлю…

– Ты только не жмись! – испугался вдруг Ксан Ксаныч. – Если тебе конфеты приглянутся или там какая-нибудь помада, ты смело покупай, у меня не спрашивай.

– Зачем мне помада? – удивилась Надя. – Помада мне без надобности.

– Я к примеру, Надюша. Мало ли чего захочется. Дело молодое, жаться нечего, а то ведь так и молодость пройдет.

– Хорошо, Ксан Ксаныч… – тихо сказала Надя, подавленная добротой своего жениха, и покосилась на девчат – не подслушивают ли они.

Насчет Веры можно было не сомневаться: она лежала спиной к ним и читала пухлый роман. А вот Тося что-то слишком уж глубокомысленно грызла карандаш – то ли искала в сердцевине его заблудившееся решение неприступной своей задачки, то ли сдерживалась изо всех сил, чтобы не расхохотаться над стариковской любовью Ксан Ксаныча.

Вера дочитала последнюю страницу и положила книгу на тумбочку. Тося тут как тут:

– Поженились?

Вера кивнула головой.

– Так я и знала! – торжествующе сказала Тося. – В романах всегда в конце женятся. Прочитаешь один – и можно больше не читать… Я потому и не читаю!

– Мели, Емеля! Лень-матушка не дает тебе книги читать… Ксан Ксаны-ыч!

Вера покрутила рукой в воздухе. Ксан Ксаныч сразу догадался, чего от него ждут, ответил по-военному:

– Есть! – и привычно повернулся лицом к стене.

Чтобы не сидеть без дела, пока Вера раздевается, работящий Ксан Ксаныч достал из кармана перочинный ножик и принялся загонять высунувшуюся паклю в пазы между бревнами. По всему видать, Ксан Ксаныч не впервой занимался этим полезным делом: все пазы на высоте рук сидящего человека были уже проконопачены, и теперь ему пришлось нагибаться к самому полу.