Это были совсем не те приёмы, которыми в совершенстве владел Камай, а дикая мешанина из ножевого боя моей родной реальности, самообороны, айкидо и самых грязных приёмов уличной драки.

Искусство Камая требовало многолетних тренировок, его не набрать в пару месяцев. И я, махнув рукой на красоту движений, учил парней сражаться за жизнь всеми возможными способами. Швырять в лицо противнику песок, бросаться в ноги, выбивать оружие палкой, нападать всем скопом на одного.

Мои ученики — каждый в отдельности — были слабее взрослого мужика. Но уже вдвоём могли успешно противостоять вооружённому воину. Если он, конечно, не был мастером драконьего меча.

Я показывал приём, старшие повторяли. Младшие пока только смотрели. А то за ними не уследишь.

— Видели, как надо? Ну а теперь представьте, что вас сбросили с волка на землю! — спрашивал я, прохаживаясь перед шеренгой старших, как заправский Йорд. — Как обезоружить врага?

Как выбить меч, я показывал вчера. Кто-то догадается повторить?

Догадались. Я покивал — молодцы. И задал следующий вопрос:

— А как выбить нож?

Вот тут уже мои бандиты начали переглядываться. Драться умели многие.

— Нападайте на меня! — разрешил я.

Багай бросил палку, изображавшую меч, и вытащил нож, глядя мне в глаза весело и нахально.

Ножами мальчишки учатся владеть с детства. Это серьёзная игрушка.

Месяц назад я бы потребовал взять щепку. Камай не умел биться ножом — не царское это дело. Но мои умения постепенно проросли в его тело. И я спокойно пошёл на Багая с пустыми руками.

Бросок! И «охотник» засопел, изображая обиду.

— Чё быстро-то так? Я не понял!

Пришлось повторять медленно: сделал захват, увёл руку с ножом, выкрутил запястье.

— Ух ты! — обрадовался Багай. — Кима, иди, попробуем!

— Оставь раненого в покое! — Я не разрешал поединков, когда один из противников был откровенно слабее. — Возьми из младших кого.

Младшие прямо запрыгали, выражая немедленное желание.

Удивительно, как все здешние мальчишки хотели учиться. Но вот что будет, если такому дать в руки смартфон? Он тоже потеряет интерес к жизни?

— А самый мелкий — сумеет выбить у меня нож? — спросил Багай, вытаскивая из шеренги одиннадцатилетнего Такора.

Парнишка был младше всех, но характер имел совершенно упоротый — в драке мог и зубами вцепиться, отстаивая своё место в мальчишеской вольнице.

Старшие его не задирали. У них был некий внутренний устав драк: младшие могут драться между собой в полную силу, старшие тоже. Но старшие с младшими — нет.

Багай мог выписать Такору подзатыльник, оттащить от противника. Но не драться с ним. И сейчас младший сгорал от нетерпения — ему хотелось драться с Багаем. А поединок был единственной возможностью напасть на старшего.

— У тебя — наверное, да. А вот у воина… — я с сомнением покачал головой. Кивнул: — Пробуйте.

К сожалению, у мелкого не вышло и с Багаем. Всё-таки Такор был совсем мальчишкой. Разве что укусить.

— А другой приём есть? — озабоченно спросил Лойчен.

Старшие держали младших в узде, но и заботились о них. И искренне переживали, когда у тех что-то не выходило.

— Есть, и много, — кивнул я. — Но младшим не покажу, в них совсем мало веса. Для них есть другая тактика — увернуться, убежать. И она тоже работает.

— Убегать? Мне?! — возмутился Такор.

— Не убегать, а убежать. Осознанно, — поправил я. — А как только опасность миновала, возвращается и бить, чем умеете.

— А нож? — умоляюще спросил Такор. — Ну, покажи? Самое простое?

— Ладно, — сдался я. — Попробуем пару приёмов. Может, что-то получится. Нападайте на меня все по очереди! Будем смотреть, что подойдёт!

Я кивнул младшим. Они тут же выстроились друг за другом. Глаза горели: «А я? А мне показать?»

Последним пристроился Кима. Пришлось прикрикнуть на него:

— Я же сказал — это не для раненых! Иди отдохни в юрту! Ты больше всех уже напрыгал!

Кима обиженно заморгал, закусил губу, но сдержался. Побрёл к юрте, уже наполовину закрытой корой.

А я стал безжалостно швырять младших, отбирая у них ножи.

Старшие веселились, я присматривался, решая, какой приём выбрать для самых слабых и лёгких.

— Ну, ты и силён, братишка! — раздался вдруг за спиной очень знакомый голос.

— А рубаху-то всю изодрал! — ответил ему ещё один, тоже очень знакомый. — Нехорошо!