— С чего бы? — удивился Багай. — Вон у Игеля хоть спроси. Все шаманы так говорят. Если охотнику нужна осторожность — лапки нужно варить, если доброта — сердце, если ума срочно нужно побольше — мозги.

Игель закивал с набитым ртом:

— Угу.

— Да ну вас! — рассмеялся я. — Зарезал, съел сердце и стал добрым? Приколисты.

Я огляделся в поисках Байсура. Нашёл — парень сидел метрах в десяти от нас. Боялся, наверное, подойти к костру, пока мы там пировали и никак не могли наесться.

— Добрый, — сказал я наставительно, — это вот так. — И окликнул: — Байсур, иди сюда! Иди, я сказал!

Парень поколебался, но подошёл. Я же обещал, что утром его убивать буду, не сейчас.

Я нарезал мозг на кусочки прямо в черепе. Сказал Байсуру:

— Парни говорят, что мозг косули — штука магическая. Съешь — и сразу придумаешь, что тебе теперь делать.

Наколол кусочек на острие ножа и протянул парню.

Ножом я по привычке пользовался в быту тем, что взял из дома Майи. (Надо бы не порезаться ненароком, а то личина спадёт).

— Садись, — сказал я. — Поешь с нами, Байсур. Не убить я тебя хочу. Я даю тебе шанс. И тебе надо понять, какой. Ешь мозг, может, сообразишь?

Байсур неуверенно опустился на травку. В глазах его застыл страх.

Я ощущал этот страх даже кожей. Интересно, откуда у меня такие способности прорезались? Не было же вроде раньше такого?

Из юрты колдуна пошатываясь выбрался Кима. Бок его был перевязан, а ноги при ходьбе заплетались. Но парень направился к костру.

Остановился на полпути. Отдышался. Снова пошёл.

Помощи он не просил. И в глазах его тоже был страх, только иной, чем у Байсура. Кима боялся, что мы его прогоним в юрту, чтобы лежал, лечился.

«Ну, твою мать!» — выругался я одними губами.

Получалось, что потенциального предателя, Байсура, я жалею: он же весь несчастный такой. А Кима карабкается сам, не требуя для себя ничего, не изображая несчастного и больного. И потому помогать ему вроде бы и не надо.

И Кима — весь в доску свой, хоть и младше. А жалею я, твою мать, этого Байсура никчёмного!

А то, что другие мальчишки сражались как могли — вообще не учитываю. Нормальное же поведение? Чего на него внимание обращать?

«Редкий ты дебил, всё-таки, Женька, — сказал я себе. — Единственное оправдание — ты никогда не был вожатым в пионерском лагере!»

— Кима, иди к нам! — крикнул я. — Мозг будем делить! На всех! Все сегодня молодцы. И всем он сегодня понадобится.

Мы честно разделили и слопали мозг косули. Я усадил Киму рядом с собой, сам налил ему бульона и вытащил кусок мяса. Чтобы он не скакал и не бередил рану.

Байсура я тоже гнать не стал. Ну и он успокоился немного. Всё-таки среди своих, когда по лагерю гуляют вооружённые чужаки, как-то приятней сидеть.

Наевшиеся мальчишки стали клевать носами, и я сказал Багаю.

— Выставить бы кого-то на караул?

— Ты поспи, — кивнул он. — Я посижу, мне привычно пару ночей не спать. А тебе — первому отдохнуть надо.

Охотник был прав. Я отнял чашку у Кимы, глаза которого уже слипались. Уложил его на траву. Лёг рядом и отрубился. Намертво.

Проснулся уже в густеющих сумерках.

Багай и в самом деле сидел себе и ворошил палкой костёр. Двое наших — Игель и тощий хмурый пацан — тоже уже не спали. Остальные лежали рядышком, прижавшись друг к другу и посапывая, как волчата. Кто-то заботливо укрыл их плащом.

Воины Айнура уже все были на ногах. Ходили с факелами, переговаривались, собираясь группами. Большую юрту они починили по-своему, накрыв за неимением войлока пластами коры.

Костёр же — развели просто огромный, притащив с десяток сухих сосенок. Симар, наверно, припёр.

Но самое главное — Нагай тоже сидел рядом с братом!

— Что там, у водопада? — быстро спросил я.

— Как ты сказал сделал. Старшие ушли в лес… — Нагай изобразил пальцами знак, вроде кольца.

Мне его показывал Истэчи. Чтобы духи не сердились на обман, надо сложить вот так пальцы, и тогда можно врать.

Значит, парни ушли не в лес… А?.. Пришли с Нагаем? Только в кустах сидят? Ну, ок, тоже ничего.

— А младшие?

Нагай, в отличие от брата, на слова был скуп:

— Младшим сказал, что палку из ивы вырежу, чтобы не ломалась, а гнулась. Тогда только отстали.