Именно император создал рода, чтобы организовать человечество в огромные семьи и тем самым заставить плодиться. Условия для одиночек ухудшались каждый день. Цель была благородная — человечество должно было увеличиться достаточно, чтобы начать колонизировать ближний космос. Но когда первые корабли отправились к другим планетам, оказалось, что остальной космос не может выдержать столько народа. Терраформинг и колонизация отнимали у человечества огромные ресурсы. А население всё росло. Обратно превращать людей в одиночек, чтобы уменьшить рождаемость, не получилось. Большие рода не дали отнимать у них преимущества. Тогда, якобы идя на поводу у сильных родов, император создал так называемый «Кодекс войны»: свод законов по которому один род мог отнять у другого рода производства, людей или деньги, и если это делалось в соответствии с Кодексом войны, то претензий к отнявшему роду не было.

Мелкие войны и стычки захлестнули мир, парализовав программу освоения космоса.

Через год после принятия Кодекса войны, император создал перечень родов которым запрещено воевать. Он назывался «реестр системообразующих родов». Нападение на членов и производственные мощности таких родов каралось смертью для всех напавших и отдавших приказ. Самому системообразующему роду было запрещено воевать, он имел право только исполнять функцию, которая делала его системообразующим. Мой род занимался разработкой и производством полимеров для космической отрасли. Поэтому, когда нас лишили звания системообразующего, мы лишились в один момент всего. Мы не умели воевать, поэтому уже на следующий день нас стали рвать на части.

Мой отец не знал, чем мы заслужили такую опалу. Он пытался связаться с императором или его аватарами, но вопросы остались без ответов. Весь аппарат императора остался глух к мольбам отца.

То, что отец смог продержаться десять лет… это поистине показывает его стратегический гений. Можно подумать, что у меня нет шансов по сравнению с ним. Но у меня пока даже не открылся Дар.

Дар — это особая способность, которая даётся членам родов через специальный имплант, который «раскрывает дар» и вшивается марионеткой императора на шестой день рождения. Эта способность может быть разной. Некоторые могут нагревать предметы на расстоянии. Другие способны заставлять тела левитировать. Третьи — замораживать механизмы. Вообще даров много, и постоянно находят новые, у тех, кто как считалось «не получил» дара. Мой отец, к примеру, был оракул. На мой взгляд достаточно ненужный дар. Он видел будущее, но в форме фраз и образов, которые доносились до него из будущего. Без систематизации и знания, когда и какое событие произойдёт, эта информация бесполезна. После того, как что-то случилось, ты, безусловно, вспомнишь, что видел это во сне или видении. Но какой от этого смысл, когда ты узнаёшь об этом «по факту»?

Итак, мой дар ещё неизвестен. Когда я был помещён в капсулу, мой имплант ещё не успел прижиться и активировать способность. Так что пока не ясно, что я могу. Если бы у меня был какой-то практический навык, это, безусловно могло бы переломить противостояние. Либо мы могли занять нишу, где будем никому не нужны. В любом случае надо уточнить обстоятельства.

Пока я размышлял, доктор ходила вокруг, снимала показания с мониторов и заносила свои наблюдения в планшет.

— Почему я столько знаю о мире? — задал вопрос я. — Ведь десять лет прошло.

— Мы запускали программу основных знаний перед пробуждением, — деловито ответила Лиза. — Что-то успело усвоиться, что-то — нет.

— Я могу поговорить с кем-то из тех, кто в курсе дел рода?

— Начальник гвардии прибудет сюда через пару часов, — кивнула доктор. — Нам надо соблюдать анонимность, поэтому от идёт пешком «по тайным дорогам».

«Тайными дорогами» называлась сеть туннелей под городом, которые использовались для обслуживания многочисленных кабельных линий. За сотню лет многие туннели оказались заброшенными, тем более, что большинство технологий стали беспроводными. Теперь фрагменты карт туннелей стали ключом к обороне зданий родов или скрытному перемещению по городу.

— А пока, — Лиза, видимо закончила снимать показания. — Нам нужно взять у тебя анализы и ты должен пройти несколько тестов. В том числе один боевой.

Мои мышцы напряглись.

— Я могу отказаться?

— Полное содействие исследованиям нашего рода, — ответила доктор. — Это условие, подписанное Вашим отцом. Если вы будете препятствовать нашим исследования, которые не подвергают вашу жизнь и здоровье опасности, контракт с нами может быть расторгнут.

Оставалось лишь беспомощно покачать головой.

— Первый тест прост, — продолжила Лиза. — Пройди за мной, в комнату осмотров, — направилась она к двери.

Каждый шаг давался тяжело. Нет, мои мышцы были полны сил, но вот голова тяжело привыкала к движению. Меня качало и швыряло из стороны в сторону. Лиза периодами останавливалась и что-то помечала в своём планшете оглядываясь на меня. Коридор в пятьдесят метров дался мне за минут десять — слишком часто пришлось останавливаться и держаться за стену, чтобы унять головокружение. Но к заветной двери, я уже подходил хоть и неуверенной, но достаточно прямой походкой.

* * *

— Итак, — Лиза расположила меня на кресле очень похожем на кресло в зубоврачебном кабинете. — Сейчас тебя просканируем и возьмём кровь, потом тест, потом боевой тест.

Я лишь кивнул, надеясь, что разговоры про то, что моей жизни и здоровью их исследования не должны угрожать, не простой трёп.

Сканирование прошло быстро и почти безболезненно: небольшой зелёный глаз на манипуляторе осмотрел меня, периодами сканируя зелёными лучами, заглянул в ухо, где чуточку пожужжал, потом сунулся в нос, не понятно, что он там хотел увидеть, а вскоре остановился напротив губ. Лиза потребовала открыть рот, а зелёный мерзавец пошарился и там. Мне было страшно спрашивать, какое ещё отверстие он может исследовать и насколько принципиальным в своих изысканиях является данная машина. Но к моей радости первая фаза исследования для меня на этом закончилась.