В глаза бросилась синяя ткань, что лежала на кровати. Думала, что это часть простыни, но подойдя ближе, поняла, что это платье. Одевшись и закрепив его, занялась своими "доспехами". Оторвав кожаные ремни, затянула их на ноге выше колена и убедилась, что ножи держатся крепко. Проверила, как быстро смогу их вытащить.

От громкого удара в дверь вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Резко открыла дверь…

— Снова ты. Всё ещё не научился говорить?

Как и ожидала, он снова мотнул головой и пошел вперед. Хорошо, пока послушаюсь. Сколько же комнат в этом доме? Пройдя еще пару коридоров, он толкнул дверь и пропустил меня вперед. Упрямо встала в проходе и прислонилась к двери. В привычной манере наклонила голову к плечу и осмотрела мужчину. Он стоял возле стола, осматривая свитки и что-то подписывая. Взгляд его был сосредоточенным, каждая черта его лица отражала глубокие размышления.

Прищурила глаза…

— Это ты… ты был на арене среди вельмож… Ты меня купил для чего? Рабыня или наложница? — сама удивляюсь, чего это я вспылила так.

— Кем выбираешь сама быть? — перебил мою речь, все так же склонен над столом, но смотрящий на меня с ухмылкой. Взъерошенные темные волосы прядями падали ему на лицо, но ему было, будто, все равно.

Вздернула подбородок и скрестила руки на груди…

— Лучше смерть, но я не буду ничьей рабыней…

— Выбираешь, значит, умереть…

— А кто сказал, что я о своей смерти… — не отвожу взгляд и нагло улыбаюсь.

От его тихого хриплого смеха по телу пробежала дрожь.

— И правда в тебе не ошибся. Я предлагаю тебе свободу в обмен на работу. Жить будешь тут, и оплата тоже будет хорошая.

— Свобода? — перебила его с ухмылкой. — У меня есть свобода. Я свободнее вас всех вместе… — я злилась.

— Да, я убедился. Ты свободна. Но не на бумаге. Я предлагаю тебе работу телохранителя, но с небольшой игрой.

Видишь ли, — он указал на воина, — у меня есть охрана, но в некоторых местах он слишком выделяется… А ты красива, быстра и сильна… И, думаю, актриса тоже хорошая.

Он уже выпрямился и подошел ближе. В его глазах играла загадочная улыбка.

— Документ уже подписан и закреплен моей печатью. Ты свободна, и больше никто не посмеет назвать тебя рабыней. Но… — он поднял палец и посмотрел в мои глаза, — до того времени, пока ты мне не поможешь поймать вредителя, скажем так, я вынужден попросить тебя сыграть мою наложницу… — замолчал, ожидая моей реакции. В комнате вдруг стало так тихо, что можно было услышать даже своё собственное дыхание.

— Наложницей только на словах, — добавил он, словно хотел обеспечить моё спокойствие.

— Коснешься меня, умрешь… — тихо сказала я, не отводя взгляда. Мой голос звучал решительно, но внутри всё еще трепетало от неопределенности.

— Никто не посмеет к тебе прикоснуться. — очень серьезно ответил он. Его слова звучали как обещание, но я чувствовала, что это скорее предупреждение, нежели заверение.

Прикусила губу, даже не осознавая этого. Всегда так делаю, когда что-то обдумываю. Заметила, как он уставился на мои губы, а потом быстро отвел взгляд и отошел.

— Я согласна, но мне нужно золото сейчас. Как знаешь, на арене мне не заплатили, а у меня есть дела.

Он только кивнул, подойдя к столу, и достал мешочек. Кинул мне, и я тут же его поймала. Шутливо присела и с улыбкой ушла. На рынке, прикупив первую попавшуюся накидку, направилась в свою самую любимую, нелюбимую часть. Есть работа. Пора снова отправить кого-то домой.

Дни текли медленно. С каждым рассветом я старалась привыкнуть к новому месту, но как ни старалась, найти в себе способность расслабиться было трудно, если не сказать невозможно. И стоило ли вообще? В этом безжалостном мире, где каждый шаг мог стать последним, неведомо, что ожидало меня за следующим поворотом.

Но раз мне все равно платили, раз я получила свободу — значит, я должна выжать из этой ситуации все, что могла. Так я постепенно стала проводить свои дни, не привлекая к себе лишнего внимания, как тень, ускользающая в темноте. Хотелось сделать больше, но рисковать было опасно. Каждый лишний шаг мог стать ловушкой. И так же, как и раньше, я помогала тем, кто оказался в лапах работорговцев. Моя миссия была ясна: вернуть людей домой или хотя бы дать им шанс на свободу. Каждый раз, когда я шла на рыночную площадь, сердце билось быстрее, наполняя меня решимостью и силой. Я знала, что это опасно, но это было смыслом моей жизни.

Иногда, когда ночь становилась глубже, и я не могла уснуть погружалась в размышления о том, как просто было бы уничтожить этих работорговцев, сделать им безвременный конец… Но не сейчас. На арене я была сейчас бессильна. Мне нужно было думать головой, а не действовать под влиянием высокомерия и самоуверенности. Если я не дам своему телу прийти в норму, меня легко убьют. Поэтому, пока я оставалась здесь, пока позволяла себе эту недолгую роскошь, я чувствовала себя почти как принцесса: окруженная чистой водой, вкусной едой и мягкой постелью.