— Немиров, как слышно? — заработала рация.

— Отлично слышно, — ответил капитан. — Взял на борт остальных?

— Как и было оговорено, — подтвердил лейтенант. — Как шпроты в банке!

— Сидите в… — заговорил Немиров.

Тут весь мир перевернулся и его с силой ударило об казну орудия.

Во рту появился привкус железа, а в голове повис туман. Очень сильно заболела голова, а также что-то в левом боку.

Неопределённое время спустя он пришёл в себя и попробовал пошевелить правой рукой. Рука сразу же наткнулась на что-то мягкое и тёплое.

Капитан открыл глаза и не увидел ничего.

Проводка в танке, вероятно, выгорела вследствие электромагнитного импульса.

Приложив усилие, он сдвинул с себя тело ополченца, после чего полез в карман за мобильником. Но тот тоже перегорел. Вся электроника, действовавшая в момент ядерного удара, должна была выйти из строя, даже танковые СУО и связь.

Пошевелив ногами, он ощутил на них какие-то предметы. В левом боку очень остро болело.

«В противогазном подсумке была зажигалка».

Зажигалка была извлечена и зажжена.

Сразу стало ясно, что танк лежит на левом боку, потому что Немиров сейчас лежит, упёршись спиной в дисплей панели управления давно исчерпанным КАЗ «Афганит».

Рядовой Волчков был мёртв — от удара свернуло шею.

— Маляр… — подал капитан голос. — Маляр…

Но ответа не было. Боль в левом боку будто бы стала ещё острее. Нужно было как-то реагировать.

Он попробовал подняться, но это вызвало обострение боли, которая чуть не отключила ему сознание.

Оглядевшись, он увидел неповреждённый контейнер с аптечкой. Но главное, что он увидел — командирский люк был открыт. На него наварили лист стали, на щедрую сварку, но этого оказалось недостаточно.

Герметизации танка нет, радиоактивная пыль уже внутри, а гамма-излучение свободно проникает внутрь. Он уже покойник.

Но Немиров был не из тех людей, который просто так опускает руки.

Он приложил сверхусилие и дотянулся до контейнера.

Вырвав правой рукой не особо сопротивлявшуюся дверцу, он вытащил из контейнера аптечку и начал выполнять необходимые действия.

Первым делом он расцепил застёжки ОЗК на правой ноге и вколол себе обезболивающее. Затем он задержал дыхание, приподнял противогаз и быстро проглотил таблетку йодида калия. Никак не защитит от гамма-излучения, но альфа- и бета-излучение намного опаснее.

Когда обезболивающее подействовало, Аркадий нашёл в себе силы подняться и проползти к механику-водителю.

Зажигалка освещала откровенно плохо, но он увидел достаточно. Маляру проломило череп. Мёртв.

Оставаться в разгерметизированном танке было бессмысленно, поэтому он пополз к выходу.

Люк наводчика не желал открываться, его подпирало что-то снаружи. Пришлось вылезать через люк командира.

Снаружи был густой дым — из танка этого было не видно, но горело всё.

Брёвен вокруг нет, но горит трава, горят деревья и кусты.

Выбравшись из танка, Немиров поднялся на ноги и огляделся. Боль в левом боку никуда не делась, но воспринималась она гораздо легче — можно идти, некоторое время.

Чуть не упав в очаг разгорающейся травы, он пошёл прямо, туда, где раньше был второй капонир.

Один из окуляров противогаза треснул, поэтому защита от радиоактивной пыли была сомнительной, но другого противогаза у него нет. Да и не до этого сейчас.

По пути он запнулся о тлеющее бревно — совсем недавно оно служило защитой танка.

Дальше он немного прополз по покрытой пеплом земле, делая короткие паузы на передышку. Затем он нашёл в себе силы встать и оглядеться.

Б-11 обнаружилась метрах в сорока от её капонира. Она стояла на гусеницах, но башня её была свёрнута.

Когда Аркадий доплёлся до бронемашины, внутри кто-то уже нажал на кнопку пневматического опускания аппарели. Бронедверь рухнула на испепелённую землю.

На аппарель упала чья-то безвольная рука, а внутри БМП виделась груда тел, лежащих вповалку. Как понял Немиров, Б-11 перевернуло раз пять.

— Кто это? — спросил выползший из десантного отсека человек.

— Клевцов, ты?.. — узнал его Немиров.

— Шеф, живой… — лейтенант прополз по металлу аппарели и попробовал подняться. — Ох, кажется, нога сломана…