– Ладно. Значит... я должен войти к ней в клетку? Я правильно понял?

Исследователи и Мальвен одновременно кивнули.

До них донеслась колокольная трель.

– Идем завтракать. Сытым умирать не так страшно.

– Сколько у меня времени перед встречей?

– Не вижу смысла откладывать. Проверим твою защиту после завтрака и пойдем. Ты не на войну идешь.

– Вам же нужен наставник, а не калека...
– Мальвен усмехнулась и он добавил, - Я все еще могу сражаться и не хочу лишиться этого достоинства. Поведайте, что уже пробовали на ней. Хотя бы кратко.

Гойнер кивнул.

– Мы пробовали утешать её, просили рассказать о своем горе, пытались накормить самым любимым её лакомством, даже играли музыку. Один из провалившихся рассказывал о славном прошлом с её сородичами, другой о том, что тоже когда-то терял близких...
– аббат вздохнул, - Она не давала им говорить, если они были за пределами клетки, и нападала, как только заходили к ней.

– Да уж. Скверное дело. Но... Кажется, у меня есть идея.

– Вот и отлично, - Мальвен попросила жестом всех встать и сама направилась к выходу, - Скоро увидим, насколько хороша эта идея.

Они покинули кабинет в молитвенном зале.

За завтраком Эймвир выяснил у аббата, как именно Мирель атакует гостей. Она размахивала лапами, стараясь изувечить лицо вошедшего, пока тот не спасался бегством. Приняв это во внимание, вояка решил взять с собой небольшую дубину и пояс, которым обмотает кисть, если придется принимать её укусы руками. Пытаться закрываться от атак щитом - значит проявить слабость. Нельзя брать ничего лишнего, вот только как понять, что лишнее - это лишнее?

После разговора за завтраком он старался ни с кем больше не говорить.

Аббат и чешуйчатый занялись подгонкой снаряжения вояки. Боевая баба принесла дубину и несколько кожаных ремней на выбор. Эймвир ловко опробовал каждый из них и взял самый истрепанный.

Во время последних сборов вояка вздрогнул, осознав, что не чувствует того страха. Напротив, в нем загорелся азарт схватки, который подкрепляло почти мальчишеское любопытство.

Мальвен проверила целостность его защиты и повела к конюшне.

"Странно. Очень странно... Пусть она - не дикий смертоносный летун, но все же летун. Я в самом деле хочу попробовать! Хочу." - подумал он у огромных ворот.

Прозвучало четыре удара, а значит Молдер присоединится к ним еще не скоро. Жалко. Эймвир очень хотел, чтобы юноша смотрел на него в этот ответственный момент.

– Догадываешься, в чем тебе повезло?
– спросила Мальвен, когда ворота позади них закрылись.

– Что-то насчет характера? Звучит наивно.

– Да, звучит. Но Мирель чувствует. Ты первый, с кем она заговорила без угроз после бойни, - она хлопнула его по плечу, - Ты справишься! Главное - не сдавайся.

Они спустились к камерам. Вновь тот противный запах дерьма и вновь тот шум катающегося по полу бревна. Либо Мирель больше ничего не желает делать, либо показывает так свой скверный настрой пришедшим.

Они приблизились к решетке, Мальвен указала на замок.

– Как будешь готов, говори.

Эймвир кивнул. Все внутри него напряглось. Он готовился к бою, как это было во времена Отрядов.

– Здравствуй, Мирель.

Она вздрогнула, остановила бревно и ответила, не поворачиваясь.

– Оставьте меня. Вон!

– Нам нужно поговорить, Мирель. Ты расскажешь мне все, что случилось. Все, что случилось с тобой.

Кнааркша и Гойнер переглянулись. Они уже пробовали что-то подобное. Так Мирель можно только разозлить.

– Открывай, - сказал он спокойно и сделал очищающий глубокий вдох.

– Не смей! Вон!
– Мирель сорвалась на рык.

Она поднялась и расправила крылья, прогоняя кровь.

Эймвир сделал шаг внутрь, затем еще один, и еще. Медленно, но уверенно он дошел до середины помещения. Стало светлее. Кто-то догадался поднести факел к решетке.

Мирель смотрела ему в глаза с вызовом, но это лишь усилило его храбрость.

– Выйди вон! Я не хочу ранить тебя.

Эймвир громко засмеялся.

– Почему же. Очень хочешь! Давай! Я никуда не уйду, пока тебе не станет легче... Ну же!

Злоба в её взгляде сменилась на удивление. Вояка подумал, что его речь произвела больший эффект, чем ожидалось, но это было совершенно не так. Громогласно зарычав, она бросилась к нему. Сначала Эймвир просто отступал, уворачиваясь от её когтистых лап. Затем, когда места позади стало совсем мало, он парировал пару ударов дубиной и ускользнул в сторону. От столь резкого маневра его правую ногу пронзила страшная боль. Мирель заметила, как лицо вояки исказила гримаса страдания, и остановила натиск.