В итоге, стартовали через двое суток после янки и остались в догоняющих. Но даже западная пресса по этому поводу особо не зубоскалит, признавая тот факт, что разница в два дня для истории погоды не сделает. И чтобы кричать о первенстве, нужно для начала вернуться на Землю.

«Догоняющие» открыли шлемы, отцепили перчатки, отстегнулись от кресел и стали снимать скафандры. Без «третьего номера» в кабине достаточно просторно и переодевание не заняло много времени. Несмотря на точнейшее выведение, при первой же возможности занялись астрономией, то бишь поиском навигационных звезд. На всякий случай сверились, откалибровали приборы и окончательно подтвердили, что траектория в норме. Остается ждать, теперь за все отвечают силы Природы в лице товарищей Ньютона и Кеплера.

Предстоит ответственная операция по наддуву бытового отсека, но прежде требуется выйти за пределы радиационных поясов. Как и в иной истории, траектория отлета сильно склоняется к южному полюсу, где плотность этих самых поясов меньше, но так или иначе, первые часы следует провести под защитой спускаемого аппарата. Когда опасные радиационные «рифы» остались позади, приступили к «надувательству».

Решение о сооружении надувной «надстройки» не было простым, но в итоге оказалось оптимальным. Поскольку корабль строится для прямого полета на Луну, нужно было придумать максимально облегченную конструкцию. В итоге вышло то, что одни называли полной нелепицей, а другие гениальным компромиссом.

Люк в спускаемом аппарате, как и раньше, находится спереди, или, если представить корабль стоящим на поверхности Луны, сверху. На этом люке и расположилась надувная конструкция. Первым убитым зайцем оказался небольшой вес. Вторым – то, что скафандры для выхода можно вообще убрать из капсулы, чтобы не тащить грязь и пыль в жилое помещение. Наконец, решили сделать еще один логический шаг вперед и оставить скафандры снаружи, за пределами шлюзовой камеры. Ведь конструкция «Кречета» жесткая, а сзади уже есть герметичная дверца! Осталось только найти способ герметичной стыковки скафандра к комингсу люка, на что в настоящее время и направлены основные усилия разработчиков корабля и скафандров. В самом крайнем случае, если что-то пойдет не так, предусматривается возможность отстрелить шлюз и втиснуться в спускаемый аппарат прямо в скафандрах, размер люка это позволяет.

Но у «Соколов» этих проблем нет, дверцы под скафандры в надувном «тамбуре» наглухо закрыты заглушками, что делает эту часть корабля неким облегченным подобием бытового отсека. Никаких иллюминаторов, только маленький закуток, где может поместиться только один человек. Хорошо для нужд личной гигиены, но не более…

Проверив давление, открыли люк и с фонариком осмотрели новый гермообъем. Ламп освещения в этой испытательной версии тоже не предусмотрено, но главное, что никаких утечек нет, усиленная арамидными волокнами оболочка на ощупь почти не отличается от привычного металла. По сути, это термос с двумя разделенными промежутком вакуума слоями, что обеспечивает приемлемый температурный режим. Доложив на Землю, люк решили все-таки закрыть, ограничившись слежением за набором датчиков. Земля, посовещавшись, решение путешественников поддержала.

На начало вторых суток запланирован важнейший эксперимент по космической связи. Несмотря на «гонку», специалисты СССР и США решили воспользоваться случаем и проверить возможность связи между кораблями, что вовсе не является простым делом, учитывая расстояние и взаимное движение. Связь по УКВ исключена, слишком далеко. Нужно перенацелить остронаправленные антенны обоих кораблей, предварительно загрузив координаты друг друга в бортовые ЭВМ. Еще более деликатным моментом стало то, что во время сеанса Земля не сможет принимать телеметрию, потому что антенна и у «Восхода», и у «Аполлона» только одна. Земля может слышать оба корабля, но в обратную сторону связь невозможна. Технические проблемы можно преодолеть, но языковой барьер остается.

Хорошо, что буквально в последний момент перед стартом «Восхода» кто-то догадался положить в корабль русско-английский разговорник и несколько наспех написанных от руки листов с подсказками, иначе было бы совсем плохо. Николаев и Гагарин в английском, мягко говоря, не блещут, а говорить что-то надо! И Земля помочь с переводом не может. В итоге, получилось неплохо, хоть говорили на слабом подобии английского. Гриссом и Слейтон проявили выдержку и ни разу не засмеялись. Наверное, понимали, кто бы хихикал, попробуй они сказать хоть слово по-русски.

– Уи хеар ю (Мы слышим вас), - старательно произнес Андриян заготовленную фразу, когда появилась связь. – Гуд!

– Loud and clear (четко и ясно), - отозвался Слейтон, и Николаев слегка растерялся.

– Говорят, слышно хорошо, - выручил Гагарин, ткнув пальцем в одну из бумажек, пришпиленных к пульту. Андриян кивнул и ответил еще одной заготовленной фразой:

– Спик симпл. Плиз. (Говорите просто. Пожалуйста.)

– No problem! (Нет проблем) - отозвались янки. Знакомиться не нужно, все друг друга прекрасно знают, нелетавших и неизвестных в экипажах нет. И, что самое главное, коллеги друг друга уважают. Николаева астронавты называют Эндрю, или Андрей, а имя Юрий оказалось для американской гортани вполне доступно. В свою очередь, космонавты называют коллег Гас и Дик. (Deke, а не то, что можно подумать - прим.авт.) Времени выделено немного, всего час, потому что Земля без телеметрии очень нервничает, и это можно понять. Пока учились на лету подбирать слова и проверяли разные режимы связи, время почти вышло, и астронавты уже собирались готовиться к максимальному сближению с Луной.

– Гас, Дик! Ю си мун? (Вы видеть Луну?) - спросил напоследок Андриян. Ему чертовски не терпелось самому посмотреть на Луну вблизи, так почему бы не спросить тех, кому до нее рукой подать?

– Yes, we can see it (Да, мы ее видим), - медленно ответил Слейтон.
– Very close. And it looks grey, no color. Grey! Like a beach sand. With a very slight brown tint. (Очень близко. И она выглядит серой, бесцветной. Серая! Как пляжный песок. С небольшим коричневатым отливом.)

Андриян и Юрий, не воспринимая на слух и половину слов, поняли главное. Луна вблизи серая, почти бесцветная, с коричневым отливом. Опять Двадцатый оказался прав!