– Не знаю, говорит Света. Ты как застыл весь….

– Не обращай внимания. Бывает у меня. Задумываюсь. Аппаратура внутри меня шалит, сама знаешь, не мальчик и напичкан ею под самую завязку.

– Ты же на дамбе сказал, что не работает у тебя ничего внутри!

– Вот и не работает. Видишь, отключаюсь временами.

– Не понятно, – сказала Светка. А сама подумала: «Подозрительно!». А потом направилась в спальню и через плечо уже ему «Спокойной ночи» пожелала.

Повозившись немного со своей настоящей одеждой, кое-как Светка сняла ее на ощупь. Достала из кармана и покрутила в руках «Нокию». И чего она так в нее вцепилась там на корабле? Ну, телефон. Ну, кнопочный. Ну, такого у нее в коллекции нет. И что? Тут в бабулином доме, где все такое антикварное по-настоящему и тотально, «Нокия» эта уже была не раритет. Светка вздохнула и затолкала ее в карман своих брюк, которые сложила на стуле у кровати.

Как же восхитительно было снова лечь на бабулину перину и прямо утонуть в ней. Какие там рекомендации медиков про жесткие матрасы? Не, не слышали и слышать не хотим. На перине так удобно, словно она под тебя подстраивается и каждый изгиб тела мягко повторяет. Будто ты опять маленький и тебя ласково обнимает кто-то, кто тебя больше, греет со всех сторон и на ручках держит, только еще удобнее. А еще это тяжелое ватное одеяло! Как говорится, хочешь высыпаться и спать спокойно всю ночь, заведи теплое и тяжелое одеяло. Ты под ним уснешь и будешь всю ночь как в матке, ровно так, как тело помнит. Не сильно, но чувствительно сжимаемый со всех сторон, защищенный и согретый. Такое одеяло любое напряжение и тревогу успокоит, и будет тебе «утро вечера мудренее». А если станет жарко, можно ступню из-под одеяла высунуть. Вот у бабули всегда были правильные тяжелые ватные одеяла. Как же приятно прожить это заново.

Света смотрела в окно с кровати. В небе была яркая луна. Тени от узорчатого тюля на окне тянулись по полу. Воздух в деревянном доме был свеж и приятно прохладен. Ночная бабочка, неведомо как залетевшая с улицы, билась об стекло окна. Все было такое умиротворенное, тихое, родное, что Светка подумала: «Не надо мне никуда. Тут останусь, и будь, как будет. Счастье-то какое, опять дома! И бабуля жива!». Подумала, а потом смотрела, все смотрела, на узорчатую тень от тюля на окне. И мысли все ушли, перина ее убаюкала и согрела. И она почти уснула, когда в комнату на цыпочках вошел кучерявый и тронул ее за плечо.

– Эй, Светлана, извини, мне очень неудобно, но где у вас уборная?

– Чего ты раньше не спросил?

– Раньше не надо было и не к слову. Сейчас надо.

– Блин. Пойдем что ли.

Светка с сожалением встала с кровати и не пододевая ничего под «медийку», фактически в одних реальных трусах, повела Кучерявого из дома через двор в огород. Шли потемну, нигде не включая свет, чтобы не будить бабушку. Кучерявый пару раз споткнулся и чуть на Светку не рухнул, но как-то в последний момент вырулил. «Куриная слепота у него что ли? Чего в темноте так плохо видит?» – подумала Светка, но вслух ничего не сказала.

Айка во дворе порычала на них из будки, но лаять не стала. Умная.

В огороде все было залито лунным светом. И в этом лунном свете Светка показала кучерявому довольно справный деревянный туалет. А что. Классический поселковый туалет с дыркой и аккуратно порезанной газетой вместо туалетной бумаги. У них хоть свет в туалет был проведен. У соседей и того не было. Кучерявый как такие удобства увидел, чертыхнулся. Светка опять промолчала, развернулась и ушла в дом. И уже засыпая слышала, как он спотыкаясь в темноте в дом вернулся. Как-то справился, старичок. Только подумала и тут же, обнимаемая со всех сторон периной, провалилась в видения. И не понятно, толи это сны были, толи воспоминания. Только всю ночь, история за историей перед глазами, как и не спала совсем. Утром уже списала все на стресс. Да и правда сказать, попадешь так в дом своего детства и глаз сомкнуть не сумеешь от переживаний и воспоминаний. Бывает.

Ранним утром запел петух в бабушкином курятнике у дома. Света лежала и слушала его, вот точно как в детстве. Потом встала и открыла окно в спальне. Утренняя прохлада сладким воздушным потоком потекла в комнату. Подоконник уже нагрелся от солнца. И поставив на его теплую поверхность руки, Света выглянула в окно. Ну, точно! Малина у забора уже созрела! Недолго думая, по своей старой детской привычке, она вылезла в окно. И пробежавшись босыми ногами между грядок, за какую-то минуту оказалась у малины. Ягодки и листья светились капельками росы. Света рвала малину и складывала себе в рот, пока не набила его битком. А потом одним разом придавила всю эту массу ягод языком об небо. Сок обильно потек в горло. Восторг! Она аж присела на корточки, чтобы ничто не отвлекало ее от этого чудесного ощущения во рту и во всей остальной окружающей ее действительности, и абсолютно полной телесной радости жизни. Лето, дом, малина, роса, утро, воздух такой же вкусный как малина! Восторг!

И надо сказать вовремя она присела! Гремя крышкой эмалированного бидона, через огород к задней калитке бабуля шла за молоком. Она летом всегда так по утрам делала. К поселковому магазину из соседнего совхоза приезжала «бочка» с молоком. И все поселковые жители выстраивались кто с банками, кто с бидонами, кто с бутылками в очередь к этой бочке. И молоко надо сказать в бочке было отличное, вкуснее, чем с завода или из магазина.

Давно, еще по детству, бабуля не раз заставала Светку утром босой и в ночнушке на грядках или у малины. И всегда, впрочем, без всякой злобы, ругала ее за то, что она не обутая и без кофты: «Прохладно же! Чего бегаешь по огороду, как бахлачка? И опять весь подол мокрый от росы и землей запачкан! Не напасешься же мыла твою ночнушку каждый день стирать! И чего не обутая? Иди, обуйся, надень кофту! Нечего по холодку раздетой бегать!». А на следующий день все повторялось сначала.

Светка проглотила, наконец, всю ягоду и дождавшись, когда бабушка закроет за собой калитку в дальней стороне огорода, встала на ноги и продолжила свой праздник желудка и всех остальных телесных чувств. Наевшись малины, она решила вернуться в дом тем же способом, что из него вышла. Залезла в окно и уже собиралась его прикрыть, как увидела свое отражение в зеркале. И даже охнула. А «медийка» то все, нету! И она голая в одних трусах!

Она кинулась к комнатному зеркалу. В отражении на нее смотрела весьма и весьма взрослая женщина. У нее были такие же глубокие морщины на лице и теле, как у бабули. Были такие же, в старческих пятнах, кисти рук. Зубы были получше и побелее, так это современные технологии. Были бы свои, были бы как у бабули, через один железные. Да, Светка была стройная и подкачанная, потому что всю жизнь любила танцы и вовсю пользовалась биодобавками для омоложения организма. И никакой проблемы с грудью у нее не было, потому что в реале грудь у нее всегда была маленькая и аккуратная, а в «медийке» она ее себе дорисовывала исключительно «пользы для», чтобы мужчины велись на формы и на ее умные глаза внимания не обращали.