Она оглянулась на Котову. И тут же посмотрела мне в глаза.

— Рассказывай, спаситель, — потребовала Торопова, — откуда узнал про самолёт?!

Наташа топнула ногой.

— И не ври нам! — сказала она. — Я враньё за версту чую!

Лена Котова стояла за спиной своей низкорослой суетливой подруги, не спускала с меня глаз — мне почудилось, что я снова смотрел не на живого человека, а на фотопортрет.

— В приёмной комиссии мой адрес взяли? — спросил я.

Котова кивнула.

— Ты нам зубы не заговаривай, парень! — сказала Наташа. — Как там тебя? Сергей Чернов? Рассказывай, Сергей Чернов! Или мы в следующий раз к тебе с милицией придём!

Торопова подпёрла кулаками свои бока, сверкнула зелёными глазами.

— Расскажу, — сказал я. — Мне не трудно.

Вздохнул и добавил:

— Подскажите, красавицы, о чём хотите узнать?

— Мы тебе не красавицы! — заявила Наташа. — Мы комсомолки!

Она шагнула вперёд, указала пальцем на мой живот.

— Ты в армии служил? — спросила Торопова. — Где?

— В Войсках Дяди Васи, — сказал я. — В ВДВ.

Наташа нахмурилась, бросила взгляд на свою подругу.

Та кивнула и сказала:

— Десантник.

Торопова улыбнулась и воскликнула:

— Вот! Всё сходится!

Она посмотрела на мою голую грудь; и лишь затем взглянула мне в лицо.

— Говори, десантник, кто тебе рассказал про самолёт?! — сказала Торопова. — Кто тебя надоумил Ленку спасать?!

Я потёр подбородок.

Спросил:

— Что за самолёт, и кто такая Ленка? Можно поподробнее?

Торопова едва не задохнулась от возмущения.

Она восстановила дыхание и обрушила на меня шквал информации. Я не без интереса выслушал её пересказ тех статей о таране самолётом жилого дома на улице Лесная в Новосоветске, которые появятся в газетах только в конце восьмидесятых годов. Узнал, что на этот раз никто кроме лётчика не погиб. Продумал, что жители Новосоветска прекрасно осведомлены о происходивших в городе событиях и без помощи социальных сетей. Отметил, что Наташин рассказ лишь в незначительных деталях отличался от известной мне истории, и был щедро приправлен множеством эмоциональных комментариев.

А ещё я выслушал сказание о таинственном десантнике, что похитил Лену Котову из её квартиры за пару минут до авиакатастрофы. Причём, отзывы Тороповой о моём поступке оказались диаметрально противоположными. Наташа восхищалась решительностью десантника (словно воображала, как я и её заброшу себе на плечо). И высказывала предположения о том, что спаситель её подруги на самом деле соучастник преступления: он заранее знал об авиакатастрофе и не предупредил о ней милицию. Я внимательно слушал рассказ девицы, посматривал поверх Наташиной головы на молчаливую Котову.

Произнёс, когда Торопова замолчала:

— Надо же, какие страсти кипят в нашем городе!

Перевёл взгляд на Наташу.

— Это всё, конечно, интересно, — сказал я. — Но от меня-то вы что хотите?

— Как это чего?! Признавайся, Чернов!..

Вообразившая себя строгим следователем Торопова накинулась на меня с расспросами и обвинениями. Она сыпала гневными тирадами и возмущёнными возгласами. Перечисляла «неопровержимые факты». Требовала, чтобы я «рассказал», «признался» и «объяснил». Я не перебивал её. Слушал обличительные речи семнадцатилетней девчонки. И только теперь сообразил, что во второй раз моя студенческая жизнь будет не такой, как в первый. Я смотрел, как Наташа грозно хмурилась и топала ногами. И представил ежедневные встречи с похожими на Торопову вчерашними школьниками и идейными комсомольцами.

— М-да, — произнёс я. — Как интересно.

Наташа прервалась на полуслове — она перечисляла те кары, что обрушит на мою голову, если я не покаюсь.

— Что тебе интересно? — подала голос Котова.

Я улыбнулся и пояснил:

— Жить интересно.

Прислушался: в соседнем дворе бренчала гитара.

Торопова снова указала на меня пальцем.

— Ты нам зубы не заговаривай, парень! — сказала она.

И снова посмотрела на мою грудь.

Я вскинул руку и пообещал:

— Сейчас всё будет.

Спустился с крыльца и направился к калитке.

— Что будет? — спросила Котова.

— Эй, ты куда?! — воскликнула Торопова.

Я оглянулся и повторил:

— Сейчас всё будет, комсомолки. Это вы удачно ко мне зашли! Идите за мной.

Вышел со двора и побрёл вдоль забора.

Отмахнулся от летевшего мне в лицо шмеля. Отметил, что гитара во дворе соседей зазвучала громче. Услышал лирический тенор Прохорова.

— Если друг оказался вдруг, — запел Артур, — и не друг, и не враг, а так…