— Хорошо, — снова озвучил наши мысли Артурчик.

— Неплохо, — согласился я. — А главное: вовремя и к месту.

Мой младший брат не поддержал наши восторги — он тоскливо вздохнул.

— Серый, — произнёс Кирилл, — а что будет, если я за сегодняшний экзамен получу двойку?

Я пожал плечами и сказал:

— Ничего хорошего не будет, малой. Оценку, в теории, ты можешь и оспорить. Вот только вряд ли от этого будет толк.

Я тут же добавил:

— Но ты рано задумался об апелляции, Кир. Не паникуй раньше времени, брат. Дождёмся результатов экзамена.

И тихо произнёс:

— А там уже решим, что и как мы сделаем.

Домой мы приехали раньше родителей. Кирилл наспех пообедал, прихватил со стола учебник математики и заперся в спальне. На этот раз мы с ним не отмечали День ВДВ, как в той моей прошлой жизни. Я слышал, как Кирилл вечером отчитывался перед мамой — та его успокаивала, повторяла Киру мои слова о том, что он рано паникует.

Ни в пятницу, ни в выходные мой младший брат не ходил ни на речку, ни на «главную площадь». После пробежки вокруг посёлка и комплексов упражнений он брал книгу, свои школьные конспекты и закрывался в спальне. Не отвлекал его в эти дни от учёбы и Прохоров: Артур не наведался в посёлок к бабушке даже в выходные.

В понедельник Кир не вытерпел: сразу же после утренних процедур он с ещё влажными после душа волосами поехал в институт. Хотя я говорил ему, что результаты экзамена обнародуют только завтра. К полудню мой брат вернулся: хмурый, раздражённый. Буркнул мне в ответ, что «пока не повесили». От обеда Кирилл отказался. Он сгрёб в охапку учебники и уселся на кровати.

В ночь с понедельника на вторник мой брат почти не спал. Я просыпался — слышал, как он ворочался на кровати. Во время утреннего спарринга Кирилл выглядел вялым и неуклюжим. Он пропустил два простеньких удара — я прервал схватку и отправил его в душ. Ещё вчера мы определились со временем поездки в МехМашИн. Кир терпеливо дождался его, не поторапливал меня.

На условленном месте (около бочки) мы Прохорова не встретили, хотя и опоздали на четверть часа.

Кирилл указал на главный корпус института и сказал:

— Наверное, он уже там.

Я посмотрел на брата (тот нервно покусывал губы) и предложил:

— Давай проверим.

МехМашИн нас встретил громким рыданием абитуриенток. Мы свернули к главному зданию института и увидели: две тощие девицы сидели на ступенях около главного входа, оглашали окрестности жалобным воем, размазывали по щекам слёзы. Девчонок безуспешно утешали приятели и приятельницы. Но плачущие девицы не прислушивались к чужим увещеваниям: они трясли головами и некрасиво расставленными в стороны коленками, безостановочно подвывали и хлюпали носами. Мы прошагали мимо них по ступеням. Я отметил, что два конкурента выбыли из борьбы. Заметил, что у моего младшего брата влажно блеснули глаза. Я пропустил Кира вперёд и вслед за ним решительно вошёл в вестибюль здания — толстые двери остекли нас от завываний несостоявшихся студенток.

— Повесили, — произнёс Кир.

Он указал на информационные стенды, рядом с которыми толпились абитуриенты. Парни и девчонки заглядывали друг другу через плечо, толкали в спины, оттесняли в стороны. Одни абитуриенты отходили от стендов, радостно улыбаясь. Другие озадаченно потирали носы и подбородки. К завываниям голосивших на улице девиц присоединила свой пока ещё тихий голос очередная потерявшая надежду на поступление в этом году симпатичная златовласая комсомолка. Заметил я и смахивавшего слёзы со щёк паренька — тот рыдал беззвучно, подёргивал острыми плечами. «То ли ещё будет, — подумал я, — когда двадцать первого числа вывесят списки зачисленных на обучение». Остановился за спинами абитуриентов, поверх их голов взглянул на листы с фамилиями и оценками.

Первой мне бросилась в глаза пятёрка Елены Котовой. Она будто сразу сообщила, что чуда не случится: эта большеглазая девица останется элементом хаоса, нарушавшим формулу известного мне будущего. Я снова заскользил взглядом по страницам и по строкам. Увидел пятёрку и напротив фамилии Артурчика. Подумал, что результат резонный: в этой реальности Прохоров не пережил накануне экзаменов известие о смерти отца и похороны. Я убедился, что оценка моих математических успехов осталась неизменной. В чём почти и не сомневался: подсознательно был уверен, что получу за первый экзамен «отлично». Повёл глазами вниз. Услышал, как справа от меня тихо выругался Кирилл. И тут же нашёл в списках оценку успехов моего младшего брата.

— Тройка, — устало выдохнул Кир.

Он покачал головой, печально вздохнул.

А мне на ум пришло странное ругательство: «Котова».

Артурчика мы не дождались.

В начале второго направились к трамвайной остановке.

— … Не дрейфь, малой, — в очередной раз повторил я. — Тройка положительная оценка. Шансы на поступление остались. И пока ещё неплохие. Два экзамена впереди. Выброси из головы всю ерунду. И думай только о физике и о математике…

Я размахивал руками, словно дирижировал оркестром.

Кирилл кивал головой, покусывал губы.

— … Я в тебя верю, брат, — говорил я. — Ты справишься!..

В среду восьмого августа мы обошлись без утреннего спарринга — ограничились пробежкой и занятиями на спортплощадке. После душа Кир наскоро перекусил и засел за учебники: сегодняшний экзамен начинался во второй половине дня. До похода в институт мы с братом пообедали. Кирилл мельком взглянул в зеркало на свой наряд и поторопил меня.