– Мне кажется или в этом льду кто-то застыл? – Отвлёкся я от дурного воображения и мыслей. На другие мысли и рассматривания местных красот.

– Тебе кажется это обман зрения и иллюзия из-за отражающих особенностей местного чистого льда. – Даже не повернувшись, ответил Артём, продолжив свой путь.

Меж тем перед глазами мелькали действительно странные и невозможные силуэты, расставленные на огромной ледяной стене, как на полотне. Виднелось на этом «полотне» всякое разное и не возможное. То тут, то там мелькают замороженные помеси льва со скорпионом и осла с драконом. Вон застывшая баталия между рыцарями и пикинёрами на манер века так пятнадцатого против высоких воинов в шкурах и топорах. Про промёрзших динозавров и космический корабль вообще молчу. Вот уж действительно обман зрения. Чего только не бывает. Вот чтобы тут делала эта алюминиевая ложка? Вот и я об этом.

Дальше мы вышли к ответвлённому тоннелю, всё ещё исписанному разросшимся из зала мхом. Музыка, доносящаяся нам в спину, становилась немногим тише, однако сейчас в ней словно улавливались тревожные нотки. Не знаю, как это описать. Словно улей пчёл в ожидании грозы или вроде подобного. У меня почему-то возникла именно такая ассоциация. Да и моё предчувствие сигнализировала, что неприятности находятся едва ли не за поворотом.

Как оказалось в дальнейшем, не за поворотом и не за вторым, и не на третьей развилке, где нам пришлось спускать ещё на десяток метров глубже в сеть пещер. Освещение вновь вернулось к отметке, равной двум зажжённым лампам в окружении кромешной тьмы. Хотя и ненадолго, ибо через полчаса пути мы увидели знакомое голубовато-синеватое сияние. Только вместо жужжания спереди доносилась ругань и возня. Учитывая, что вероятность появления у жуков речи и словарика с бранными словечками мы оценили как ноль целых одна десятитысячная, мы приготовились к возможному конфликту и противостояния с гуманоидным противником.

Оценка диспозиции потенциальных противников показала, что вышли мы в небольшой зал, являющийся этаким закутком и тупиком. В центре закутка находилось углубление с оплавленными краями, образующее этакую воронку, из которой поднимается струйка пара, устремляющаяся к потолку, где влага впитывается знакомым нам светящимся мхом. И помимо схожего с большим залом элементами, нас также встретили шесть рож пиратской наружности, глазящих на нас с полным… удивления взглядами. Шли мы, не скрываясь. Против нечисти всё равно дело бессмысленное. Выгоднее выманить. Так нам шепнул Артём.

– И чего вы смотрите на нас, словно призраков увидели? – Начал вести дипломатические переговоры Артём.

– Баба. Баба. – Ответил нестройный гул и перешёптывание из пяти голосов. Удачное начало переговоров, ничего не сказать.

– Мы тут уже целый месяц слоняемся и никого мирного не встречали! – Громко ответил один из пиратов, нервно ёрзая и посматривая на свой явно разряженный пистоль.

– Неделю. – Уточнил один из них, отвлекаясь от обсуждения «бабы».

– Но по ощущениям месяц! – Возразил первый, на это ему уже не возражали. Вид у них действительно был бывалый, рваные и помятые одежды, синяки под глазами, этакая истощённость и впалость щёк от недоедания.

– Почему не вернулись на свой корабль? – Задал я интересующий нас вопрос, выступая вперёд, но держа руку на своём пистоле. Кто знает, насколько они успели одичать?

– Вернулись, но на месте где мы его оставляли его не оказалось. – Ответил всё тот же помятый худощавый пират, пока остальные занимались более важным обсуждением внешнего вида нашего рулевого.

– И куда делся ваш корабль?

– Его угнали.

– Кто? – Пришлось продолжать, иначе он не спешил отвечать.

– Пингвины.

Мы молча переглянулись. В надежде на подробности мне пришлось продолжать этот высокоинтеллектуальный диалог:

– Пингвины?

– Это какое-то странное название для пиратской банды. – Неуверенно возразил Артём.

– Пингвины. Это такие прямоходящие птицы, у которых вместо крыльев – ласты. Окраска у них чёрно-белая, перья покрыты слоем жира, за счёт чего они способны очень быстро скользить и уверенно плавать. Выходя из воды, свободно стряхивают стекающие капли, отталкиваемых слоем жира. Поэтому их шкуры и жир очень ценны. Только эти ластокрылые хитрые и не подставляются, умело прячась и работая командами. Толпой способны справиться хоть с морским львом, хоть косатке глаз на хвост натянуть.

– Мы подобных подробностей не знали. – Аккуратно заметил я.

– Мы тоже об этом не знали пока у нас, не угнали корабль. Вернувшись на место стоянки, обнаружили Эндрю, – кивок в сторону одного пирата с перевязанным глазом, – связанного и оглушённого. Поэтому вернулись сюда, в эти пещеры. Тут хотя бы можно найти горячие источники, растения создающими тепло и на которых растут плоды с горячим соком. В озёрах же можно порыбачить и при удаче отловить рыбы.

– Если всё это можно найти в пещерах, то почему вы тогда находитесь в этом закутке?

– Из-за местных монстров. Они тут властвуют и не дают нам покоя.

– Что за монстры? – С опаской уточнил я. Если уж тут обитают такие суровые рейнджеры-диверсанты пингвины, то какие тут должны быть монстры?

– Не знаю, как они правильно называются. Но выглядят они как жуки. Увеличенные в десятки раз жуки. Размером с собаку, мы назвали трутнями, так как иногда видели, как они таскали грузы на спине, похожи на мокриц с крепким панцирем на теле. Воины уже размером практически с взрослого человека, их бы я сравнил с муравьями или богомолами из-за их лап пил. И один раз мы видели здоровенного жука, метра два или два с половиной, у которого не башка, а какой-то монолитная кувалда молот. Он что-то таранил, от чего казалось, сотрясало всю пещеру.