— Никакого алкоголя. Госпожа просила вас присутствовать сегодня на ужине и в мои обязанности входит доставить вас туда в надлежащем виде.

— Тц, — цыкнула Василиса, но промолчала. Подруг все еще не было и она медленно начала обводить место взглядом, в котором находилась.

В достаточно дешевой забегаловке, которую гордо окрестили кафе, было достаточно серо и скучно, пока среди кучи посетительниц не появился мужчина.

— Хех…

— Что-то случилось? — охранница сразу заинтересовалась нестандартным поведением своей подопечной.

— Ты просто глянь, какой мужчина посетил эту помойку. Статный, красивый. И всего с одной охранницей. Интересненько…

— Видимо, пришел к знакомым. Не просто же так он подошел к столику с двумя девушками.

— Были бы знакомые, он бы сразу сел к ним за стол. А так, стоит мнется… Что-то тут не так. Давай подойдем, — глаза у госпожи вспыхнули доселе неведомым огнем.

— Василиса, не стоит. Госпожа вряд ли обрадуется, если вы в очередной раз ослушаетесь ее…

— Да ладно тебе! Она не узнает. Ты посмотри, какой он интересный и красивый…

— Я вижу лишь то, что к ним присоединилась еще одна девушка. И, если я правильно помню, это одна из подопечных Елизаветы Егоровны. А она под протекцией Императрицы, не стоит ее злить, — охранница пыталась вразумить свою подопечную.

— Перекупим. Это не будет проблемой, — Василиса была непреклонна.

— Это может быть большой проблемой, потому что его хозяйка за все время, что я ее знаю, ни одного раба так и не продала, сколько бы ни предлагали денег, — Олеся поняла, что достучаться до госпожи у нее не выйдет.

— Значит, все еще гораздо проще. Иди на выход, подгони машину в переулок. Я туда приду минут через десять. Двадцать — максимум. Жди в машине, мотор не глуши.

— Но…

— Иди. Без возражений.

Охранница медленно поднялась из-за стола и направилась к выходу, искоса посматривая на подопечную. Та начала потихоньку хлебать еще горячий кофе и, достав из своей сумочки расческу, приводить волосы в порядок.

— Не к добру это все, — подумала Олеся, выходя из кафе.

— Ничего, места хватит для всех.

— Нас не двое. Ладно, извините, что побеспокоили, — сказал я и начал отходить от столика.

— Ника, давай на улице подождем? Мы же уже поели, — сказала вторая девушка, смотря куда-то в сторону входа.

— Чего это вдруг?

— Там идет элита. И явно в нашу сторону… Догадаешься, почему?

— А… — Ника спохватилась, — да, мы пойдем. Занимайте столик.

Не успела Настасья подойти ко мне, как столик был освобожден и девушки быстро удалились.

— Молодцы, — похвалила нас водитель.

— Да мы как бы и не причем, — отозвался я, — а кто такие «элита»?

— Да так, — Насте было неприятно это говорить, — не все любят нашу Императрицу. Соответственно, кто ей служит — так же попадает в немилость. А у особо приближенных к Светлане Сергеевне всегда имеется при себе вот такой вот значок, — и указала на лацкан, к которому крепился кругляш. Был он серебристым, не больше двух сантиметров в диаметре, с изображением цветного триколора.

— Красивый, — заметил я, — и что? Он дает разрешение делать, что хочешь?

— На самом деле нет. У него совсем другое назначение. Но когда это интересовало сплетников и завистников? Им проще придумать глупую байку и лишний раз очернить главу Империи.

— А толку тогда от него? — интерес к значку не угасал.

— Это не украшение, а маячок. По нему всегда можно отследить мое местонахождение. А так, как чаще всего я рядом с Императрицей, значит, и ее местоположение будет найдено. Не будет же она лично носить с собой жучок? — Настасья позволила себе улыбнуться.

— О чем разговор? — вклинилась Яна, как только подошла.

— Да так, — отмахнулся я, — отойду пока в туалет.

— Я провожу, — сразу же вскочила водитель.

— Да ладно, уж это я сделать сумею и сам, — и, махнув рукой, направился в закуток, где находилась заветная дверь.

В отличие от бара, здесь находилось две двери, обозначенные достаточно хитро и, я бы сказал, даже пошло. На одной двери красовалась картинка штекера, на второй — розетки. Разумеется, я зашел в первую. Пара кабинок, умывальник и сушилка для рук. Но чисто и пахнет приятно. Сделав свои дела, стал мыть руки.