Тяжело вздыхаю и закрываю ноутбук. Переодевшись в пижаму, выключаю свет и забираюсь в кровать. Сердце стучит сильнее обычного. До встречи с Раменским остается один день, девять часов и пятьдесят три минуты.

Вылет назначен на два часа дня. Папа работает, хотя сегодня и воскресенье, а потому в аэропорт меня везет мама. Не теряя времени даром, снова учит жизни: выбирая наряд, нужно приоткрывать только одну часть тела – либо ноги, либо грудь, но ни в коем случае и то и то. Явно камень в мой огород, ведь сегодня на мне короткие льняные шорты с завышенной талией и свободный белый топ на тонких лямках. Интересно, если бы я в плюс тридцать надела водолазку, мама была бы довольна? Или сказала бы, что наряд не должен быть слишком обтягивающим? Продолжает нравоучения: ухажерам следует намекать, что отношения возможны, но никогда не позволять лишнего; целоваться разрешается не раньше второго свидания; в половые отношения сейчас вступать неразумно, ведь моя девственность – дополнительный козырь, который еще пригодится; и самое главное – необходимо держаться подальше от Раменского, потому что “такие как он хороши в постели, а для брака не годятся”. Интересно, откуда она знает? А впрочем, нет. Мне совершенно неинтересно. Более того – я не желаю слышать ни единой подробности маминой половой жизни.

К концу поездки хочется выскочить из машины, и как можно дольше не видеть маму. Слава богу, “Домодедово” уже близко. Прошу высадить меня у входа и ни в коем случае не провожать. Обещаю написать эсэмэску, как только сяду в самолет, и вторую, когда приземлюсь. Целую маму в щёку, она картинно вздыхает и обещает скучать.

Дальнейшие события развиваются без происшествий. На входе прохожу предварительный осмотр, регистрируюсь на рейс и сдаю багаж – благо, у меня только один чемодан, дорожную сумку беру с собой в качестве ручной клади. Затем направляюсь в “чистую” зону, где сотрудница проверяет посадочный талон и досматривает меня куда тщательнее, чем при входе. Предполетные манипуляции завершены, и я ломаю голову, чем заняться. До вылета остается полтора часа. В кафе идти особого желания нет, по магазинам шастать не хочется. Направляюсь в зону ожидания и заваливаюсь в кресло. Буквально на днях мне доставили мировой научный бестселлер на английском языке, приоткрывающий тайны работы “счастливого мозга”. Благодаря автору с мелодичным именем Лоретта Грацциано Бройнинг я теперь в курсе, за что отвечают серотонины, дофамины, окситоцины и эндорфины. Мне осталось прочитать страниц пятьдесят, и я буду знать всё про гормоны радости. Достаю книгу и погружаюсь в чтение.

Объявляют посадку. В зоне вылета скапливается толпа, а потому не тороплюсь вставать. Дочитываю оставшиеся страницы. Добравшись до последней строчки, обнаруживаю, что очередь рассосалась. Оформляюсь, прохожу по телетрапу на борт самолета, где меня приветствует улыбающаяся стюардесса.

Лайнер небольшой – по три сиденья слева и справа. Большинство пассажиров уже устроились. Проверяю посадочный талон и нахожу нужный ряд. Мое место посередине. Оцениваю обстановку: сиденье у прохода пока свободно, у окна расположилась молодая блондинка в очках, одетая в белоснежный спортивный костюм с карикатурно злобным смайликом на груди. Наряд моментально вызывает улыбку.

– Привет! Похоже, мы соседи, – говорю я.

– Супер, – что-то жуя, отвечает девушка. – Хочешь? Последний остался.

Протягивает пакет с мармеладом.

– Спасибо, я сыта.

– Вот ведь липкие мерзавцы. Не мишки, а прилипалы какие-то, – ворчит незнакомка. – Можешь мне помочь?

– Конечно.

– Открой сумку, плиз, у меня там салфетки влажные.

Делаю, как просит соседка. Она берёт из моих рук салфетку и старательно вытирает пальцы.

– Спасибо. А ведь сначала казались такими вкусными. Не стоило есть всю пачку.

Девушка заглядывает в пустой пакет, после чего сминает его и убирает в карман сумки. Вердикт незнакомки суров:

– Фу, гадость.

– Понятное дело. Это всё проделки дофамина, – говорю важным голосом, поскольку только что про это читала.

– Чего?

– Дофамина. Гормона радости.

– Я знаю, кто такой дофамин. Я про проделки не поняла.

– Не слышала про первые три укуса?

– Неа.

– Ученые доказали, что только первые три укуса дарят наслаждение. А если сделать десять, там уже радости никакой. Так, набивание живота.

– Шутишь? Хочешь сказать, что если передо мной будет лежать “Анна Павлова”… – соседка внимательно на меня смотрит и добавляет: – …Десерт такой.

– Понятно, что не балерина.

Хихикаем. Блондинка продолжает:

– Так вот. Ты утверждаешь, что если вот здесь, – девушка делает круговое движение кистью над коленями, – будет лежать “Павлова” – вся такая сладкая и аппетитная – я получу кайф, укусив её только трижды?

– Ну во-первых, не я утверждаю, а учёные. А во-вторых, кто тебя знает. Может ты два дня ничего не ела. Тогда и слона слопаешь с удовольствием, не то что “Павлову”.

Соседка смотрит на меня с подозрением. Поясняю мысль:

– Смысл ведь не в том, что ты не можешь съесть “Павлову” полностью, а в том, что истинный кайф будет только от первых трёх кусочков. Понимаешь?

– Когда речь идет о “Павловой” – нет.

– Ну хочешь, проверим опытным путем?

– Издеваешься? Меня от “мишек” до сих пор тошнит, а ты предлагаешь запихнуть в себя “Павлову”? К тому же в этом самолете десерты не подают, – девушка задумывается и мечтательно добавляет: – Вот если бы мы летели первым классом какими-нибудь эмиратскими авиалиниями…

Скептически осматриваю салон. Да уж, на первый класс не тянет. Но зато мы летим в Сочи. К Алексу. А это меняет всё. Из динамиков доносится голос бортпроводницы: “Дамы и господа! Добро пожаловать на борт рейса…” Соседка перебивает стюардессу и протягивает мне руку:

– Маша.

– Влада, – пожимаю руку я.

– Отдыхать едешь? – спрашиваем друг у друга одновременно, отчего взрываемся хохотом.

– Ты первая, – уступаю ответ я.

– Я не отдыхать, – вздыхает Маша. – Меня на тренинг Бобров заслал. Ну шеф мой.