— Мы больше не дети.

— Ты просто боишься проиграть, старик.

— Не заставляй меня надрать тебе задницу.

— Рискни.

— Сделай больно моей дочери, и я сделаю это. Я не буду пытаться. А сделаю.

Вот оно. Стальное выражение лица. Папа-медведь.

— Я лучше убью себя.

Мы останавливаемся перед дверью, и он хлопает меня по спине. — Я знаю. Именно так я относился к Мэдлин в первый день нашего знакомства. Он заглядывает в дом и после долгого раздумья спрашивает: — Почему так долго?

Разве это не вопрос года? Или века.

Со стороны глупо, что я вообще держал ее на расстоянии. Как я мог подумать, что украденных взглядов, текстовых сообщений и семейных ужинов было достаточно?

У меня больше нет ответа. — Я не хотел, чтобы ты на меня злился.

Джошуа вздыхает.

— Я злюсь лишь потому, что ты так долго ждал.

— Что? Я оглядываюсь на него. Он пожимает плечами и потягивает свой кофе, как будто это не самый неловкий разговор в его жизни.

Мой телефон жужжит в кармане, и я могу поспорить, что знаю, кто это. Брандт. Джошуа смеется и направляется внутрь. По дороге в гостиную я проверяю свои сообщения.

Брандт: я побеждаю неудачников, платите.

Рядом с именем Пайпер стоят три точки.

Пайпер: вы, придурки, поспорили на мою личную жизнь?

Мэдлин: следи за языком!

Я ухмыляюсь, проходя через кухню. Некоторые вещи никогда не меняются — теплая, светлая и домашняя кухня, запах свежеприготовленного бекона и куча кексов на тарелке в центре стола.

Но некоторые вещи меняются к лучшему.

Пайпер улыбается мне с того места, где она накладывает яичницу на тарелку. Это та же солнечная улыбка, к которой я привык, которую я жажду, но теперь в ней есть еще и уверенность. Нам больше не нужно скрывать свои чувства.

Входная дверь распахивается, и шаги гулко стучат по паркету. — Подождите нас!

— Уходите, — кричит Пайпер на своих братьев. Я бросаюсь к столу, что напоминает мне игру в музыкальные стулья в детстве.

— Ты уверен, что готов ко всему этому? спрашивает Мэдлин, притягивая меня к себе и обнимая.

— На тысячу процентов. Никогда в жизни я не был так уверен в чем-либо. Я закрываю глаза, думая о том, как близко я был к тому, чтобы проснуться и обнаружить, что Пайпер больше нет. Мы никогда не сможем сказать ее родителям. Они будут раздавлены. А я буду еще больше, ведь в ее уходе виноват я. — Я счастлива за тебя, Хантер. Очень счастлива. И я знаю, что ты сделаешь ее счастливой.

— Сделаю. Обещаю.

— Встань! кричит Пайпер. Это добродушный сестринский окрик, к которому я привык, поэтому мое сердце замирает лишь на полпути. — Это место Хантера.

— Заставь меня, — отвечает Арчер.

Мэдлин смеется, глядя, как Джошуа уговаривает младшего сына подвинуться. Но парень упрям. Меня не было рядом в первые семнадцать лет его жизни, но я наслушался историй. Пайпер сжимает ему голову. Ее братья смеются над ее попытками.

Я подхожу к столу, и Джошуа смотрит на меня, приподняв брови: — Что ты собираешься делать? Я кладу одну руку на спину Пайпер, и она замирает, а затем наклоняется навстречу моему прикосновению. Я обхватываю Арчера за плечо и ставлю свою кружку с кофе рядом с тарелкой. Пай отпускает брата, отходит, и я выдергиваю у него стул. Дрю и Брандт ссорятся. Я просовываю руки под Арчера и поднимаю.

— Леди попросила вас пересесть.

— Да, да, да. Арчер обходит стол и садится на другой стул. Он не подает виду и озорно поблескивает глазами.

Полагаю, нам следовало ожидать, что ее братья будут немного подтрунивать друг над другом. И, по правде говоря, я не возражаю. Это такое облегчение — снова дышать рядом с ней и не скрывать своих чувств. Смотреть на нее, не выдавая себя.

Вот только, очевидно, мы не так уж хорошо скрывали свои чувства, если ее братья заключили пари.

Когда мы усаживаемся за стол и наполняем наши тарелки, успокоение разливается по моим венах, и я чувствую себя достаточно легким, чтобы летать. Идет обычное добродушное подтрунивание, обсуждение планов на выходные и краткое упоминание о семейном отпуске.

Под столом Пайпер тянется к моей руке. Переплетая пальцы, я прижимаю ее руку к своему бедру. Вот оно, то, чего я хотел — перестать прятаться и начать жить. Я никогда не знал, что могу быть так благодарен за локоть какого-то пьяницы.

После завтрака Пайпер вытаскивает меня на улицу, на свежий воздух. Мы долго идем к сараю, где находятся лошади. Она машет рукой работникам ранчо, всегда приветливая.

Когда мы входим в сарай, она бросает на меня дерзкий взгляд. — Мы смогли.

— Да. Я притягиваю ее к себе и целую в приоткрытые губы. Учитывая, как все были спокойны, я еще больше злюсь на себя за то, что постоянно ставил, между нами, дистанцию. Может быть, однажды я перестану слышать голос отца в своей голове и перестану пытаться оправдать его несбыточные ожидания.